Миледи подарила его одним из т

			
			
			ех взглядов, которые раба делают королем.
     Фельтон  был пуританин - он отпустил руку этой  женщины и стал целовать
ее ноги.
     Он уже не любил - он боготворил ее.
     Когда этот миг  душевною  восторга  прошел, когда  к миледи,  казалось,
вернулось самообладание, которого она ни на минуту не теряла, когда  Фельтон
увидел, как завеса стыдливости вновь скрыла сокровища  любви, лишь затем так
тщательно  оберегаемые от его взора,  чтобы он еще более пылко желал их,  он
сказал:
     - Теперь мне  остается спросить вас только об  одном: как зовут  вашего
настоящего палача?  По-моему, только один  был  палачом, другой  являлся его
орудием, не больше.
     - Как, брат мой, - вскричала  миледи, - тебе еще нужно,  чтоб я назвала
его! А сам ты не догадался?
     - Как -  спросил Фельтон, - это он?.. Опять  он!.. Все  он  же...  Как!
Настоящий виновник...
     - Настоящий виновник - опустошитель Англии, гонитель  истинно верующих,
гнусный  похититель  чести  стольких  женщин,  тот, кто  из  прихоти  своего
развращенного  сердца  намерен  пролить кровь стольких англичан, кто сегодня
покровительствует протестантам, а завтра предаст их...
     - Бекингэм! Так это Бекингэм! - с ожесточением выкрикнул Фельтон.
     Миледи  закрыла  лицо  руками, словно  она  была  не  в силах перенести
постыдное воспоминание, которое вызывало у нее это имя.
     - Бекингэм - палач этого ангельского создания! - восклицал Фельтон. - И
ты  не поразил  его  громом, господи! И  ты позволил ему  остаться  знатным,
почитаемым, всесильным, на погибель всем нам!
     -  Бог  отступается  от  того, кто сам от  себя отступается! -  сказала
миледи.
     -  Так,  значит,  он  хочет навлечь  на свою  голову кару,  постигающую
отверженных! - с возрастающим возбуждением продолжал Фельтон. - Хочет, чтобы
человеческое возмездие опередило правосудие небесное!
     - Люди боятся и щадят его.
     - О, я не боюсь и не пощажу его! - возразил Фельтон.
     Миледи почувствовала, как душа ее наполняется дьявольской радостью.
     -  Но каким образом мой покровитель, мой отец, лорд Винтер, оказывается
причастным ко всему этому? - спросил Фельтон.
     - Слушайте, Фельтон, ведь наряду с людьми низкими и презренными есть на
свете благородные и великодушные натуры. У меня был жених, человек, которого
я любила  и который  любил  меня...  мужественное  сердце, подобное  вашему,
Фельтон, такой человек, как вы. Я  пришла к  нему и  все рассказала. Он знал
меня  и ни секунды не колебался. Это был знатный вельможа, человек, во  всех
отношениях  равный  Бекингэму.   Он  ничего  не  сказал,  опоясался  шпагой,
закутался в плащ и направился во дворец Бекингэма...
     - Да,  да,  понимаю, - вставил  Фельтон. -  Хотя,  когда  имеешь дело с
подобными людьми, нужна не шпага, а кинжал.
     - Бекингэм накануне уехал  чрезвычайным послом в Испанию - просить руки
инфанты  для короля Карла Первого, который тогда  был еще принцем  Уэльским.
Мой жених  вернулся ни с  чем. "Послушайте, - сказал он  мне, - этот человек
уехал,  и  я  покамест  не  могу  ему  отомстить.  В  ожидании  его  приезда
обвенчаемся, как  мы  решили, а затем положитесь на  лорда Винтера,  который
сумеет поддержать свою честь и честь своей жены".
     - Лорда Винтера! - вскричал Фельтон.
     - Да, лорда Винтера, - подтвердила миледи. - Теперь вам все должно быть
понятно,  не так ли?  Бекингэм был в  отъезде  около года. За неделю до  его
возвращения лорд Винтер внезапно скончался, оставив меня  своей единственной
наследницей.  Кем  был  нанесен  этот  удар?  Всеведущему  богу  одному  это
известно, я никого не виню...
     - О, какая бездна падения! Какая бездна! - ужаснулся Фельтон.
     - Лорд Винтер умер,  ничего не  сказав  своему  брату.  Страшная  тайна
должна  была  остаться скрытой от всех до  тех  пор, пока бы она как гром не
поразила виновного. Вашему покровителю было прискорбно то,  что старший брат
его  женился на  молодой девушке,  не  имевшей состояния. Я  поняла, что мне
нечего рассчитывать  на поддержку  со  стороны человека, обманутого  в своих
надеждах на получение наследства. Я уехала во  Францию, твердо решив прожить
там остаток моей жизни. Но все мое состояние в Англии. Из-за войны сообщение
между обоими  государствами  прекратилось, я стала испытывать  нужду,  и мне
поневоле пришлось вернуться сюда. Шесть дней назад я высадилась в Портсмуте. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма