Моррель упал в кресло; силы изменили ему; ум  

			
			
			отказывался  воспринять
эти невероятные, неслыханные, баснословные вести.
   Но дверь отворилась, и в комнату вошел Максимилиан.
   - Отец, - сказал он, - как же вы говорили, что "Фараон"  затонул?  Со
сторожевой башни дан сигнал, что он входит в порт.
   - Друзья мои, - сказал Моррель, - если это так, то это божье чудо! Но
это невозможно, невозможно!
   Однако то, что он держал в руках, было не менее невероятно: кошелек с
погашенным векселем и сверкающим алмазом.
   - Господин Моррель, - сказал явившийся в свою очередь Коклес,  -  что
это значит? "Фараон"!
   - Пойдем, друзья мои, - сказал Моррель, вставая, пойдем посмотрим;  и
да сжалится над нами бог, если это ложная весть.
   Они вышли и на лестнице встретили г-жу Моррель. Несчастная женщина не
смела подняться наверх.
   Через несколько минут они уже были на улице Каннебьер.
   На пристани толпился народ.
   Толпа расступилась перед Моррелем.
   - "Фараон"! "Фараон"! - кричали все.
   В самом деле, на глазах у толпы совершалось неслыханное чудо:  против
башни св. Иоанна корабль, на корме которого белыми буквами было написано
"Фараон" (Моррель и Сын, Марсель), в точности такой же как прежний  "Фа-
раон", и так же груженный кошенилью и индиго, бросал якорь и убирал  па-
руса. На палубе распоряжался капитан Гомар, а Пенелон делал  знаки  г-ну
Моррелю. Сомнений больше не было: Моррель, его семья, его служащие виде-
ли это своими глазами, и то же видели глаза десяти тысяч человек.
   Когда Моррель и его сын обнялись и тут же на молу, под радостные кли-
ки всего города, незаметный свидетель этого чуда, с лицом,  до  половины
закрытым черной бородой, умиленно смотревший из-за караульной  будки  на
эту сцену, прошептал:
   - Будь счастлив, благородный человек; будь благословен за все то доб-
ро, которое ты сделал и которое еще сделаешь; и пусть моя  благодарность
останется в тайне, как и твои благодеяния.
   Со счастливой, растроганной улыбкой на устах он покинул свое  убежище
и, не привлекая ничьего внимания, ибо все были поглощены  событием  дня,
спустился по одной из лесенок причала и три раза крикнул:
   - Джакопо! Джакопо! Джакопо!
   К нему подошла шлюпка, взяла его на борт и подвезла к богато оснащен-
ной яхте, на которую он взобрался с легкостью моряка; отсюда он еще  раз
взглянул на Морреля, который со слезами радости дружески пожимал  протя-
нутые со всех сторон руки и затуманенным  взором  благодарил  невидимого
благодетеля, которого словно искал на пебосах.
   - А теперь, - сказал незнакомец, -  прощай  человеколюбие,  благодар-
ность... Прощайте все чувства, утешающие сердце!.. Я заменил провидение,
вознаграждая добрых... Теперь пусть бог мщения уступит мне место,  чтобы
я покарал злых!
   С этими словами он подал знак, и яхта, которая, видимо, только  этого
и дожидалась, тотчас же вышла в море.
      X. ИТАЛИЯ. СИНДБАД-МОРЕХОД
   В начале 1838 года во Флоренции жили двое молодых людей, принадлежав-
ших к лучшему парижскому обществу: виконт Альбер де Морсер и барон Франц
д'Эпине. Они условились провести карнавал в Риме, где  Франц,  живший  в
Италии уже четвертый год, должен был служить Альберу в качестве  чичеро-
не.
   Провести карнавал в Риме дело нешуточное, особенно если не хочешь но-
чевать под открытым небом на Пьяццадель-Пополо пли на Кампо  Ваччино,  а
потому они написали маэстро  Пастрини,  хозяину  гостиницы  "Лондон"  на
Пьяцца ди Спанья, чтобы он оставил для них хороший помер.
   Маэстро Пастрипи  ответил,  что  может  предоставить  им  только  две
спальни и приемную al secondo piano [17], каковые и предлагает  за  уме-
ренную мзду, по луидору в день. Молодые люди выразили согласие;  Альбер,
чтобы не терять времени, оставшегося до карнавала, отправился в Неаполь,
а Франц остался во Флоренции.
   Насладившись жизнью города прославленных Медичи, нагулявшись  в  раю,
который зовут Кашина, узнав гостеприимство могущественных вельмож, хозя-
ев Флоренции, он, уже зная Корсику, колыбель Бонапарта, задумал посетить
перепутье Наполеона - остров Эльба.
   И вот однажды вечером он велел отвязать парусную лодку  от  железного
кольца, приковывавшего ее к ливорнской пристани, лег на дно, закутавшись
в плащ, и сказал матросам только три слова: "На  остров  Эльба".  Лодка,
словно морская птица, вылетающая из гнезда вынеслась в открытое  море  и
на другой день высадила Франца в Порто-Феррайо.
   Франц пересек остров императора, идя по  следам,  запечатленным  пос-
тупью гиганта, и в Марчане снова пустился в море. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма