- Опять? Все время!.. Говорю вам,  что  я  ско

			
			
			ро  умру,  слышите!  Но
раньше я хочу видеть моего зятя; я хочу потребовать от  него,  чтобы  он
сделал мою внучку счастливой; я хочу прочитать в его глазах, исполнит ли
он мое требование; словом, я хочу его знать, да, продолжала  старуха,  и
лицо ее стало страшным, - я приду к нему из глубины могилы, если он  бу-
дет не тем, чем должен быть, не тем, чем ему надо быть.
   - Сударыня, - возразил Вильфор, - вы должны гнать от себя эти  мысли,
это почти безумие. Мертвые спят в своих могилах и не встают никогда.
   - Да, да, бабушка, успокойтесь! - сказала Валентина.
   - А я говорю вам, сударь, что все это не так,  как  вы  думаете.  Эту
ночь я провела ужасно. Я сама себя видела спящему как будто душа моя уже
отлетела от меня; я старалась открыть глаза, но они сами закрывались;  и
вот - я знаю, вам это покажется невозможным, особенно вам, сударь, - но,
лежа с закрытыми глазами, я увидела, как в эту комнату из угла, где  на-
ходится дверь в уборную госпожи де Вильфор, тихо вошла белая фигура.
   Валентина вскрикнула.
   - У вас был жар, сударыня, - сказал Вильфор.
   - Можете не верить, но я знаю, что говорю; я видела белую  фигуру;  и
словно господь опасался, что я не поверю одному зрению, я услышала,  как
стукнул мой стакан, да, да, вот этот самый, на столике.
   - Это вам приснилось, бабушка.
   - Нет, не приснилось, потому что я протянула руку к  звонку,  и  тень
сразу исчезла. Тут вошла горничная со свечой.
   - И никого не оказалось?
   - Привидения являются только тем, кто должен их видеть; это  был  дух
моего мужа. Так вот, если дух моего мужа приходил за  мной,  почему  мой
дух не явится, чтобы защитить мое дитя? Наша  связь,  мне  кажется,  еще
сильнее.
   - Прошу вас, сударыня, - сказал Вильфор,  невольно  взволнованный  до
глубины души, - не давайте воли этим мрачным мыслям; вы  будете  жить  с
нами, жить долго, счастливая, любимая, почитаемая, и мы заставим вас за-
быть...
   - Нет, нет, никогда! - прорвала маркиза. - Когда возвращается  госпо-
дин д'Эпине?
   - Мы ждем его с минуты на минуту.
   - Хорошо. Как только он приедет, скажите мне. Надо скорее, скорее.  И
я хочу видеть нотариуса. Я хочу быть уверенной, что все  наше  состояние
перейдет к Валентине.
   - Ах, бабушка, - прошептала Валентина, прикасаясь губами к  пылающему
лбу старухи, - я этого не вынесу! Боже мой, вы вся горите. Надо звать не
нотариуса, а доктора.
   - Доктора? - сказала та, пожимая плечами. - Я но больна; я хочу пить,
больше ничего.
   - Что вы пьете, бабушка?
   - Как всегда, оранжад, ты же знаешь. Стакан тут на столике;  дай  его
мне.
   Валентина налила оранжад из графина в стакан и передала бабушке с не-
которым страхом, потому что до этого самого стакана, по словам  маркизы,
дотронулся призрак.
   Маркиза сразу выпила все.
   Потом она откинулась на подушки, повторяя:
   - Нотариуса, нотариуса!
   Вильфор вышел из комнаты. Валентина села около  бабушки.  Она,  каза-
лось, сама нуждалась в докторе, которого она советовала позвать маркизе.
Щеки ее пылали, она дышала быстро и прерывисто, пульс бился лихорадочно.
   Бедная девушка думала о том, в каком отчаянии будет Максимилиан, ког-
да узнает, что г-жа де Сен-Меран, вместо того чтобы стать его союзницей,
действует, не зная его, как его злейший враг.
   Валентина не раз думала о том, чтобы все сказать бабушке. Она не  ко-
лебалась бы ни минуты, если бы Максимилиана Морреля  звали  Альбером  де
Морсер или Раулем де Шато-Рено. Но Моррель был плебей по  происхождению,
а Валентина знала, как презирает гордая маркиза де  Сен-Меран  людей  не
родовитых. И всякий раз ее тайна, уже готовая сорваться с  губ,  остава-
лась у нее на сердце из-за грустной уверенности, что она  выдала  бы  ее
напрасно и что, едва эту тайну узнают отец и мачеха, всему настанет  ко-
нец.
   Так прошло около двух часов. Г-жа де Сен-Меран была погружена в  бес-
покойный, лихорадочный сон. Доложили о приходе нотариуса. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма