Кармола была сверстницей Терезы и одного с нею

			
			
			 роста, а Тереза красо-
той не уступала графской дочери.
   В вечер празднества Тереза надела свой лучший наряд, вколола  в  при-
ческу самые дорогие булавки, повесила на шею самые сверкающие бусы.  Она
была в костюме крестьянки из Фраскати.
   Луиджи надел живописный праздничный костюм тосканских поселял.
   Оба они, как было условленно, затерялись в толпе слуг.
   Празднество отличалось необыкновенной пышностью. Не  только  графский
дом горел сотнями огней, но на всех деревьях парка висели пестрые  фона-
рики. Поэтому многочисленные гости вскоре хлынули из богатых  покоев  на
террасы, а с террас в аллеи парка.
   На каждом перекрестке играл оркестр, стояли столы со сластями и вина-
ми; гуляющие останавливались, составляли кадрили и танцевали, где  взду-
мается.
   Кармела была в костюме поселянки Сонино. Чепчик ее был расшит  жемчу-
гом, золотые булавки сверкали алмазами, пояс из турецкого шелка, заткан-
ный крупными цветами, охватывал ее талию, рубашка и юбка были из кашеми-
ра, фартучек - из индийского муслина,  пуговицами  для  корсажа  служили
драгоценные камни.
   Две ее подруги были одеты - одна поселянкой  из  Неттуно,  другая  из
Риччиа.
   Четверо молодых людей из самых богатых и знатных семейств в Риме соп-
ровождали их с той чисто итальянской свободой обращения, равной  которой
нет ни в одной другой стране; они тоже были наряжены поселянами - Альба-
но, Веллетри, Чивита-Кастеллана и Сора.
   Нечего и говорить, что мужские костюмы, так же как и женские,  искри-
лись золотом и каменьями.
   Кармела пожелала составить кадриль из однородных костюмов, но не хва-
тало четвертой дамы.
   Кармела оглядела толпу - ни одна гостья не была в подходящем наряде.
   Граф Сап-Феличе указал ей на Терезу, стоявшую поодаль среди крестьян,
опираясь на руку Луиджи.
   "Вы позволите, отец?" - спросила Кармела.
   "Конечно, - отвечал граф, - ведь теперь карнавал!"
   Кармела наклонилась к своему кавалеру и тихо  сказала  ему  несколько
слов, указывая на молодую девушку. Молодой человек проследил за  направ-
лением хорошенькой ручьи, поклонился в  знак  повиновения  и  отправился
приглашать Терезу на кадриль, составленную дочерью графа.
   Румянец залил лицо Терезы. Она вопросительно взглянула на Луиджи; от-
казаться не было возможности. Луиджи медленно выпустил ее руку,  и  она,
дрожа всем телом, дала себя увести своему  изящному  кавалеру  и  заняла
место в господской кадрили.
   Конечно, глазу художника точный и строгий костюм Терезы понравился бы
больше, чем платья Кармелы и ее подруг; но Тереза была девушка легкомыс-
ленная и тщеславная; вышитая индийская кисея, затканный турецким  узором
пояс, пышный кашемир - все это ослепляло ее, а блеск сапфиров и  алмазов
сводил с ума.
   Но и в Луиджи зародилось новое, неведомое чувство: это  была  щемящая
боль, которая началась в сердце, а потом разлилась по жилам  и  охватила
все его тело. Он следил глазами за малейшими движениями Терезы и ее  ка-
валера; когда они брались за руки, у него кружилась голова, кровь стуча-
ла в жилах, а в ушах раздавался словно колокольный звон. Когда они  раз-
говаривали и Тереза скромно, потупив глаза, слушала речи своего  кавале-
ра, Луиджи читал в пламенных взорах красивого  юноши,  что  речи  его  -
восхваления; тогда ему казалось, что земля уходит у него  из-под  ног  и
все голоса ада нашептывают ему о смерти и убийстве. Боясь поддаться  бе-
зумию, он одной рукой хватался за зеленую изгородь, возле которой стоял,
а другою судорожно сжимал резную рукоятку кинжала, заткнутого  за  пояс,
сам не замечая, что то и дело почти вынимает его из ножен.
   Луиджи ревновал! Он чувствовал, что может потерять тщеславную и само-
любивую Терезу.
   А между тем Тереза, вначале робкая и испуганная, скоро оправилась  от
смущенья. Мы уже сказали, что она была красавица. Этого мало, - она была
полна грации, той дикой грации, которая в тысячу раз пленительней  нашей
жеманной и деланной грациозности.
   Она стала царицей кадрили, и если она завидовала дочери графа Сан-Фе-
личе, то мы не смеем утверждать, что Кармела смотрела на нее не без рев-
ности.
   Когда кадриль кончилась, изящный кавалер, рассыпаясь в  комплиментах,
отвел ее на прежнее место, где ее ждал Луиджи.
   Несколько раз во время кадрили Тереза взглядывала на  него  и  видела
его бледное, страдальческое лицо. Раз даже  перед  ее  глазами  зловещей
молнией блеснуло лезвие кинжала.
   Почти с трепетом взяла она под руку своего возлюбленного.
   Кадриль имела большой успех, все гости  просили  повторить  ее;  одна
Кармела отказывалась; но граф Сан-Феличе так настойчиво просил  ее,  что
она в конце концов дала свое согласие.
   Тотчас же один из кавалеров бросился приглашать Терезу,  без  которой
нельзя было составить кадриль; но она уже исчезла. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма