- Тогда отпустите меня, - мрачно сказал Максим

			
			
			илиан, - не то я  поду-
маю, что вы меня любите не ради меня, а ради себя.
   И он поднялся.
   - Хорошо, - сказал Монте-Кристо, и лицо его просветлело,  -  я  вижу,
ваше решение непреклонно; да, вы глубоко несчастны, и, как вы сами  ска-
зали, исцелить вас могло бы только чудо; садитесь же, Моррель, и ждите.
   Моррель повиновался: тогда Монте-Кристо встал,  подошел  к  запертому
шкафу, ключ от которого он носил при себе на золотой цепочке,  и  достал
оттуда серебряный ларчик искусной чеканки, по углам которого были извая-
ны четыре стройные женские фигуры, изогнутые в горестном порыве,  словно
ангелы, тоскующие о небе.
   Он поставил ларчик на стол.
   Затем, открыв его, он вынул золотую коробочку, крышка которой откиды-
валась при нажиме на скрытую пружину.
   Коробочка была наполнена тестообразным маслянистым веществом; отблеск
золота и драгоценных камней, украшавших коробочку, мешал разглядеть  его
цвет.
   Оно отливало лазурью, пурпуром и золотом.
   Граф зачерпнул золоченой ложечкой немного этого вещества  и  протянул
Моррелю, устремив на него испытующий взгляд.
   Теперь стало видно, что вещество это зеленоватого цвета.
   - Вот, что вы просили у меня, - сказал он. - Вот, что я вам обещал.
   - Прежде чем умереть, - сказал Максимилиан, беря ложечку из рук  Мон-
те-Кристо, - я хочу поблагодарить вас от всего сердца.
   Граф взял другую ложку и второй раз зачерпнул из золотой коробочки.
   - Что вы делаете, друг? - спросил Моррель, хватая его за руку.
   - Да простит меня бог, Моррель, - улыбаясь, ответил граф, - но,  пра-
во, жизнь надоела мне не меньше, чем вам, и раз  уж  мне  представляется
такой случай...
   - Остановитесь! - воскликнул Максимилиан. - Вы любите, вы любимы,  вы
не утратили надежды - не делайте этого! Это было бы преступлением!  Про-
щайте, мой благородный, великодушный  друг;  я  расскажу  Валентине  обо
всем, что вы для меня сделали.
   И медленно, но без колебаний, только сжимая левой рукой  руку  графа,
Моррель с наслаждением проглотил таинственное вещество.
   Оба замолчали. Али, безмолвный и внимательный, принес табак, кальяны,
подал кофе и удалился.
   Мало-помалу потускнели лампы в руках  статуй,  и  Моррелю  стало  ка-
заться, что аромат курений ослабевает.
   Монте-Кристо, сидя напротив, смотрел на него из полумрака, и  Моррель
различал только его блестящие глаза.
   Бесконечная слабость охватила Максимилиана; кальян выпал  у  него  из
рук; предметы теряли очертания и цвет; его затуманенному взору казалось,
будто в стене напротив раскрываются какие-то двери и завесы.
   - Друг, - сказал он, - я чувствую, что умираю; благодарю.
   Он сделал усилие, чтобы в последний раз протянуть графу руку, но рука
бессильно повисла.
   Тогда ему почудилось, что Монте-Кристо улыбается, но не той странной,
пугающей улыбкой, которая порой приоткрывала ему  тайны  этой  бездонной
души, а с тем ласковым - сочувствием, с каким отцы  смотрят  на  безрас-
судства своих детей.
   В то же время граф словно вырос; он казался почти великаном  на  фоне
красной обивки стен; его черные волосы были откинуты назад, и он  стоял,
гордый и грозный, подобно ангелу,  который  встретит  грешников  в  день
Страшного суда.
   Моррель, ослабевший, сраженный, откинулся в кресле; сладостная истома
разлилась по его жилам. Все преобразилось в его сознании,  как  меняются
пестрые узоры в калейдоскопе.
   Полулежа, обессиленный, задыхающийся, Моррель уже не чувствовал в се-
бе ничего живого, кроме единственной грезы: ему казалось, что он несется
на всех парусах к тому смутному бреду, которым начинается иная  безвест-
ность, именуемая смертью. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма