- Да, - отвечал граф, - я задался целью произв

			
			
			ести над человечестве в
целом то, что вы ежедневно проделываете на исключениях, - то есть психо-
логическое исследование. Я считал, что впоследствии мне будет легче  пе-
рейти от целого к части, чем от части к целому.  Алгебраическая  аксиома
требует, чтобы из известного выводили неизвестное, а не из  неизвестного
известное... Но садитесь же, прошу вас.
   И Монте-Кристо жестом указал королевскому прокурору на кресло,  кото-
рое тот был вынужден собственноручно придвинуть к столу,  а  сам  просто
опустился в то, па которое) опирался коленом, когда вошел Вильфор; таким
образом, храф теперь сидел вполоборота к своему гостю, спиною к  окну  и
опираясь локтями на географическую карту, о которой шла  речь.  Разговор
принимал характер, совершенно аналогичный той беседе, которая  велась  у
Морсера и у Данглара; разница была лишь в обстановке.
   - Да вы философствуете, - начал Вильфор после паузы, во время которой
он собирался с силами, как атлет,  встретивший  опасного  противника.  -
Честное слово, если бы мне, как вам, нечего было делать, я выбрал бы се-
бе менее унылое занятие.
   - Вы правы, - ответил Монте-Кристо, - когда при солнечном свете  изу-
чаешь человеческую натуру, она выглядит довольно мерзко. Но вы, кажется,
изволили сказать, что мне нечего делать? А скажите, кстати, вы-то  сами,
по-вашему, что-нибудь делаете? Проще говоря, считаете ли вы, что то, что
вы делаете, достойно называться делом?
   Изумление Вильфора удвоилось при этом новом резком  выпаде  странного
противника; давно уже прокурор не слышал  такого  смелого  парадокса,  -
вернее, он слышал его в первый раз.
   Королевский прокурор решил ответить.
   - Вы иностранец, - сказал он, - и вы,  кажется,  сами  говорили,  что
часть вашей жизни протекла на  Востоке;  вы,  следовательно,  не  можете
знать, насколько человеческое  правосудие,  стремительное  в  варварских
странах, действует у нас осторожно и методически.
   - Как же, как же: это pede claudo [41] древних. Я все это знаю, пото-
му что в каждой стране я больше всего интересовался именно правосудием и
сравнивал уголовное судопроизводство каждой нации с естественным  право-
судием; и я должен сказать, что закон первобытных народов, закон возмез-
дия, по-моему, всего угоднее богу.
   - Если бы этот закон был введен, - сказал королевский прокурор, -  он
бы весьма упростил наши уложения о наказаниях, и  в  этом  случае  нашим
судьям, как вы сказали, действительно нечего было бы делать.
   К этому, может быть, мы еще придем, - отвечал Монте-Кристо. - Вы ведь
знаете, что людские изобретения от  сложного  переходят  к  простому;  а
простое всегда совершенно.
   - Но пока, - сказал прокурор, - существуют наши законы с их  противо-
речивыми статьями, почерпнутыми из галльских обычаев, из римского права,
из франкских традиций; и вы должны согласиться, что знание всех этих за-
конов приобретается не так легко и требуется долгий труд,  чтобы  приоб-
рести это знание, и немалые умственные способности,  чтобы,  изучив  эту
науку, не забыть ее.
   - Я того же мнения, но все, что вы знаете о  французских  законах,  я
знаю о законах всех наций: законы английские,  турецкие,  японские,  ин-
дусские мне так же хорошо известны, как и  французские;  поэтому  я  был
прав, говоря, что, по сравнению с тем, что я проделал, вы мало что дела-
ете, и по сравнению с тем, что я изучил, вы знаете мало, вам еще многому
надо поучиться.
   - Но для чего вы изучали все это? - спросил удивленный Вильфор.
   Монте-Кристо улыбнулся.
   - Знаете, - сказал он, - я вижу, что, несмотря на вашу репутацию нео-
быкновенного человека, вы смотрите на вещи с общественной точки  зрения,
материальной и обыденной, начинающейся и кончающейся человеком, то  есть
самой ограниченной и узкой точки зрения, возможной у человеческого разу-
ма.
   - Что вы хотите  этим  сказать?  -  возразил,  все  более  изумляясь,
Вильфор. - Я вас... не совсем понимаю.
   - Я хочу сказать, что взором, направленным на социальную  организацию
народов, вы видите лишь механизм машины, а не того совершенного мастера,
который приводит ее в движение; вы замечаете вокруг себя только чиновни-
ков, назначенных на свои должности министрами или королем, а люди, кото-
рых бог поставил выше чиновников, министров и королей, поручив им выпол-
нение миссии, а не исполнение должности, - эти люди ускользают от  ваших
близоруких взоров. Это свойство человеческого ничтожества с его несовер-
шенными и слабыми органами. Товия принял ангела,  явившегося  возвратить
ему зрение, за обыкновенного юношу.  Народы  считали  Атилла  явившегося
уничтожить их, таким же завоевателем, как  и  все  остальные.  Им  обоим
пришлось открыть свое божественное назначение, чтобы быть узнанными; од-
ному пришлось сказать: "Я ангел господень", а другому: "Я божий  молот",
чтобы их божественная сущность открылась.
   - И вы, - сказал Вильфор, удивленный, думая, что он говорит с фанати-
ком или безумцем, - вы считаете себя одним из  этих  необыкновенных  су-
ществ, о которых вы только что говорили?
   - А почему бы нет? - холодно спросил МонтеКристо.
   - Прошу извинить меня, - возразил сбитый с толку Вильфор, - но, явля-
ясь к вам, я не знал, что знакомлюсь с человеком, чьи познания и ум нас-
только превышают обыкновенные познания и обычный разум человека. У  нас,
несчастных людей, испорченных цивилизацией, не принято,  чтобы  подобные
вам знатные обладатели огромных состояний - так по крайней мере уверяют:
вы видите, я ни о чем не спрашиваю, а только повторяю молву, - так  вот,
у нас не принято, чтобы эти баловни фортуны теряли время  на  социальные
проблемы, на философские мечтания, созданные разве что для утешения тех,
кому судьба отказала в земных благах.
   - Скажите, - отвечал граф, - неужели вы достигли занимаемого вами вы-
сокого положения, ни разу не подумав и не увидев, что возможны  исключе-
ния; и неужели вы своим взором, которому следовало бы быть таким  верным
и острым, никогда не пытались проникнуть в самую сущность  человека,  на
которого он упал? Разве судья не должен быть не только лучшим примените-
лем закона, не только самым хитроумным истолкователем темных статей,  но
стальным зондом, исследующим людские сердца, пробным камнем для того зо-
лота, из которого сделана всякая душа, с большей  или  меньшей  примесью
лигатуры?
   - Вы, право, ставите меня в тупик, - сказал Вильфор, - я  никогда  не
слышал, чтобы кто-нибудь говорил так, как вы.
   - Это потому, что вы никогда не выходили из круга  обычных  жизненных
условий и никогда не осмеливались вознестись в высшие сферы, которые бог
населил невидимыми и исключительными созданьями.
   - И вы допускаете, что эти сферы существуют, что исключительные и не-
видимые созданья окружают нас?
   - А почему бы нет? Разве вы видите воздух, которым дышите и без кото-
рого не могли бы существовать?
   - Но в таком случае мы не видим тех, о которых вы говорите?
   - Нет, вы их видите, когда богу угодно, чтобы они  материализовались;
вы их касаетесь, сталкиваетесь с ними, разговариваете с ними, и они  вам
отвечают. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма