"Поспешите!" - сказал чей-то голос из глубины 

			
			
			галереи.
   Все склонились перед этим голосом, как клонятся  колосья,  когда  над
полями проносится ветер.
   Я вздрогнула, услышав этот голос.
   Это был голос моего отца.
   Он шел последним, в своих роскошных одеждах, держа  в  руке  карабин,
подарок вашего императора; опираясь на своего любимца  Селима,  он  гнал
нас перед собой, как гонит пастух перепуганное стадо.
   - Мой отец, - сказала Гайде, высоко подняв голову, - был великий  че-
ловек, паша Янины; Европа знала его под именем  Али-Тебелина,  и  Турция
трепетала перед ним.
   Альбер невольно вздрогнул, услышав эти слова, произнесенные с невыра-
зимой гордостью и достоинством.
   В глазах девушки сверкнуло что-то мрачное, пугающее, когда  она,  по-
добно пифии, вызывающей призрак, воскресила кровавую тень человека,  ко-
торого ужасная смерть так возвеличила в глазах современной Европы.
   - Вскоре, - продолжала Гайде, - шествие остановилось; мы  были  внизу
лестницы, на берегу озера. Мать, тяжело дыша, прижимала меня к груди; за
нею я увидела отца, он бросал по сторонам тревожные взгляды.
   Перед нами спускались четыре мраморные ступени, у нижней покачивалась
лодка.
   С того места, где мы стояли, видна была темная громада,  подымающаяся
из озера; это был замок, куда мы направлялись.
   Мне казалось, может быть, из-за темноты, что до него довольно далеко.
   Мы сели в лодку. Я помню, что весла совершенно бесшумно касались  во-
ды; я наклонилась, чтобы посмотреть на них; они  были  обернуты  поясами
наших паликаров.
   Кроме гребцов, в лодке находились только женщины, мой отец, мать, Се-
лим и я.
   Паликары остались на берегу и стали на колени в самом низу  лестницы,
чтобы в случае погони воспользоваться тремя верхними ступенями как прик-
рытием.
   Наша лодка неслась как стрела.
   "Почему лодка плывет так быстро? - спросила я у матери.
   "Тише, дитя, - сказала она, - это потому, что мы бежим".
   Я ничего не понимала. Зачем бежать моему  отцу,  такому  всемогущему?
Перед ним всегда бежали другие, и его девизом было:
   Они ненавидят меня, значит, боятся.
   Но теперь мой отец действительно спасался бегством. После  он  сказал
мне, что гарнизон янинского замка устал от продолжительной службы...
   Тут Гайде выразительно взглянула на Монте-Кристо,  глаза  которого  с
этой минуты не отрывались от се лица. И она продолжала медленно, как это
делают, когда чтонибудь сочиняют или пропускают.
   - Вы сказали, синьора, - подхватил Альбер, который с величайшим  вни-
манием слушал ее рассказ, - что янинский  гарнизон  устал  от  продолжи-
тельной службы...
   - И сговорился с сераскиром Куршидом, которого султан  послал,  чтобы
захватить моего отца. Тогда мой отец, предварительно отправив к  султану
французского офицера, которому он всецело доверял, решил скрыться в  за-
ранее построенной маленькой крепости, которую он называл катафюгион, что
означает убежище.
   - А вы помните имя этого офицера, синьора? - спросил Альбер.
   Монте-Кристо обменялся с Гайде быстрым, как молния, взглядом;  Альбер
не заметил этого.
   - Нет, - сказала она, - я забыла имя; но, может быть, я потом вспомню
и тогда скажу вам. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма