- А, теперь мне все понятно, - сказал Андреа. 

			
			
			 -  Тогда  все  чудесно
складывается. Это тот самый англичанин, с которым я познакомился... в...
да, отлично... Граф, я к вашим услугам.
   - Если то, что я имею честь слышать от вас, соответствует  истине,  -
возразил с улыбкой граф, - то, надеюсь, вы не  откажитесь  сообщить  мне
некоторые подробности о себе и о своих родных.
   - Охотно, граф, - отвечал молодой человек с легкостью, свидетельство-
вавшей о его хорошей памяти. - Я, как вы сами сказали, виконт Андреа Ка-
вальканти, сын майора Бартоломео Кавальканти, потомок  тех  Кавальканти,
что записаны в золотую книгу Флоренции. Наша семья до сих пор очень сос-
тоятельна, так как мой отец обладает полумиллионом годового  дохода,  но
испытала много несчастий; я сам, когда мне было лет пять или шесть,  был
похищен предателем-гувернером и целых пятнадцать лет не видел своего ро-
дителя. С тех пор как я стал взрослым, с тех пор как я свободен и завишу
только от себя, я разыскиваю его, но тщетно. И  вот  это  письмо  вашего
друга Синдбада извещает меня, что он в Париже и разрешает мне обратиться
к вам, чтобы узнать о нем.
   - В самом деле, все, что вы рассказываете, чрезвычайно  интересно,  -
сказал граф, глядя с мрачным удовольствием на развязного молодого  чело-
века, отмеченного какойто сатанинской красотой. - Вы прекрасно  сделали,
что последовали совету моего друга Синдбада, потому что ваш отец здесь и
разыскивает вас.
   Граф, с той самой минуты как вошел в гостиную, не сводил глаз с моло-
дого человека; он восхищался уверенностью его взгляда и  твердостью  его
голоса, но при столь естественных словах, как: "Ваш отец здесь и  разыс-
кивает вас", Андреа подскочил и воскликнул:
   - Мой отец! Мой отец здесь!
   - Разумеется, - отвечал Монте-Кристо, - ваш отец майор Бартоломео Ка-
вальканти.
   Ужас, написанный на лице молодого человека, мгновенно исчез.
   - Да, правда, - сказал он, - майор Бартоломео Кавальканти. Так вы го-
ворите, граф, что мой дорогой отец здесь?
   - Да, сударь. Мало того, я только что с ним разговаривал; все, что он
мне рассказал о своем любимом сыне, давно потерянном, меня очень растро-
гало, поистине его страдания, его опасения, его надежды могли бы  соста-
вить трогательную поэму. И вот однажды его уведомили, что похитители его
сына предлагают возвратить его или сообщить, где он  находится,  за  до-
вольно значительную сумму. Но ничто не могло остановить  любящего  отца;
эта сумма была им отослана на пьемонтскую границу, и вместе с ней  визи-
рованный паспорт для Италии. Вы, кажется, были в то время на  юге  Фран-
ции?
   - Да, граф, - отвечал с несколько смущенным видом Андреа, - да, я был
на юге Франции.
   - Вас в Ницце должен был ожидать экипаж?
   - Совершенно верно: он доставил меня из Ниццы в Геную; из Генуи в Ту-
рин, из Турина в Шамбери, из Шамбсри в Поп-де-Бовуазеп, из Поп-де-Бовуа-
зена в Париж.
   - Превосходно? Он все время надеялся встретить вас в  пути,  так  как
ехал той же дорогой, вот почему и для вас был намечен такой маршрут.
   - Но, - заметил Андреа, - если бы мой дорогой отец меня и встретил, я
сомневаюсь, чтобы он меня узнал; я несколько изменился, с тех пор как мы
потеряли друг друга из вида.
   - А голос крови! - сказал Монте-Кристо.
   - Да, верно, - ответил молодой человек, - я не подумал о голосе  кро-
ви!
   - Одно только беспокоит маркиза Кавальканти, - продолжал  Монте-Крис-
то, - а именно: что вы делали, пока были в разлуке с ним? как обращались
с вами ваши угнетатели? относились ли к вам с  тем  уважением,  которого
требовало  ваше  происхождение?  не  потускнели  ли   вследствие   ваших
нравственных страданий, в сто раз более тяжелых, чем страдания  физичес-
кие, дарования, которыми так щедро наделила вас природа, и  считаете  ли
вы себя в состоянии снова занять то высокое  положение,  на  которое  вы
имеете право?
   - Я надеюсь, сударь, - растерянно пробормотал молодой человек, -  что
никакое ложное донесение...
   - Что вы! Я в первый раз услышал про вас от моего друга Уилмора,  фи-
лантропа. Он мне сказал, что нашел вас в затруднительном  положении,  не
знаю каком; я не стал спрашивать - я не любопытен. Раз он проявил к  вам
сочувствие, значит в вас было что-то, достойное участия. Он сказал,  что
хочет вернуть вам то положение в свете, которого вы лишились, что он бу-
дет разыскивать вашего отца и найдет его; он принялся его разыскивать и,
очевидно, нашел, потому что отец ваш здесь: наконец, вчера он  предупре-
дил меня о вашем прибытии и дал мне кое-какие указания, касающиеся ваше-
го имущества, - вот и все. Я знаю, что мой друг Уилмор большой оригинал,
но так как в то же время он человек верный, богатый,  как  золотая  рос-
сыпь, и, следовательно, имеет возможность оригинальничать,  не  опасаясь
разорения, то я обещал следовать его указаниям. Теперь, сударь, я  прошу
вас, не обижайтесь на мой вопрос: так как я должен буду немного вам пок-
ровительствовать, я хотел бы знать, не сделали ли вас ваши  несчастья  -
несчастья, в которых вы неповинны и которые ничуть не  умаляют  моего  к
вам уважения, - несколько чуждым тому обществу, в котором ваше состояние
и ваше имя дают вам право занять такое видное положение?
   - На этот счет будьте совершенно спокойны, сударь, - отвечал  молодой
человек, к которому, пока граф говорил, возвращался его апломб. -  Похи-
тители, по-видимому, намеревались, как они это и  сделали,  впоследствии
продать меня ему; они рассчитали, что, для того чтобы  извлечь  из  меня
наибольшую пользу, им следует не умалять моей ценности, а, если  возмож-
но, даже увеличить ее. Поэтому я получил недурное образование, и эти по-
хитители младенцев обращались со мной приблизительно так, как малоазийс-
кие рабовладельцы обращались с невольниками, делая из них ученых грамма-
тиков, врачей и философов, чтобы подороже продать их.
   Монте-Кристо удовлетворенно улыбнулся: по-видимому, он ожидал меньше-
го от Андреа Кавальканти.
   - Впрочем, - продолжал Андреа, - если бы во мне и сказался  некоторый
недостаток воспитания или, вернее, привычки к светскому обществу, я  на-
деюсь, что ко мне будут снисходительны, принимая во внимание  несчастья,
сопровождавшие мое детство и юность.
   - Ну что же, - небрежно сказал Монте-Кристо, - вы поступите, как  вам
будет угодно, виконт, - это ваше личное дело и только вас  касается.  Но
поверьте, я бы не обмолвился на вашем месте  ни  словом  обо  всех  этих
приключениях; ваша жизнь похожа на роман, а  свет,  обожающий  романы  в
желтой обложке, до странности недоверчиво относится к тем, которые жизнь
переплетает в живую кожу, даже если она и позолоченная, как ваша. Вот на
это затруднение я и позволю себе указать  вам,  виконт;  не  успеете  вы
рассказать кому-нибудь трогательную историю вашей  жизни,  как  она  уже
обежит весь Париж в совершенно искаженном виде. Вам придется разыгрывать
из себя Антони, а время таких Антони уже прошло. Быть может, вы вызовете
любопытство, и это даст вам некоторый успех, но не всякому приятно  быть
мишенью для пересудов. Вам это может показаться утомительным.
   - Я думаю, что вы правы, граф, - сказал Андреа, невольно бледнея  под
пристальным взглядом Монте-Кристо, - это серьезное неудобство.
   - Ну, не следует и преувеличивать, - сказал МонтеКристо, - желая  из-
бежать ошибки, можно сделать глупость. Нет, надо просто вести себя обду-
манно, а для такого умного человека, как вы, это тем легче сделать,  что
совладает с вашими интересами. Все темное, что может оказаться  в  вашем
прошлом, надо опровергать доказательствами  и  свидетельством  достойных
друзей.
   Андреа был, видимо, смущен. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма