И действительно, через час экипаж ждал молодых

			
			
			 людей; то была обыкно-
венная извозчичья пролетка, ввиду торжественного  случая  возведенная  в
чин коляски. Но, несмотря на ее более чем  скромный  вид,  молодые  люди
почли бы за счастье иметь ее в своем распоряжении на последние  три  дня
карнавала.
   - Ваша светлость! - крикнул чичероне высунувшемуся в окно  Францу.  -
Подать карету ко дворцу?
   Хотя Франц и привык к напыщенным выражениям  итальянцев,  он  все  же
бросил взгляд вокруг себя; но слова чичероне явно относились к нему.
   Его светлостью был он сам, под каретой  подразумевалась  пролетка,  а
дворцом именовалась гостиница "Лондон".
   Вся удивительная склонность итальянцев к  преувеличению  сказалась  в
этой фразе.
   Франц и Альбер сошли вниз. Карета подкатила ко дворцу.  Их  светлости
развалились в экипаже, а чичероне вскочил на запятки.
   - Куда угодно ехать вашим светлостям?
   - Сначала к храму святого Петра, а потом к Колизею, - как истый пари-
жанин, сказал Альбер.
   Но Альбер не знал, что требуется целый день на осмотр св. Петра и це-
лый месяц на его изучение. Весь день прошел только в осмотре  храма  св.
Петра.
   Вдруг друзья заметили, что день склоняется к вечеру.
   Франц посмотрел на часы: было уже половина пятого.
   Пришлось отправиться домой. Выходя из  экипажа,  Франц  велел  кучеру
быть у подъезда в восемь часов. Он хотел показать  Альберу  Колизей  при
лунном свете, как показал ему храм св. Петра при лучах солнца. Когда по-
казываешь приятелю город, в котором сам уже бывал, то вкладываешь в  это
столько же кокетства, как когда знакомишь его с женщиной, любовником ко-
торой когда-то был.
   Поэтому Франц сам указал кучеру маршрут. Он должен был миновать воро-
та дель-Пополо, ехать вдоль наружной стены и въехать в  ворота  Сап-Джо-
ванни. Таким образом, Колизей сразу вырастет перед ними и величие его не
будет умалено ни Капитолием, ни Форумом, ни аркою  Септимия  Севера,  ни
храмом Антонина и Фаустины на виа-Сакра, которые они могли бы увидеть на
пути к нему.
   Сели обедать. Маэстро Пастрини обещал им превосходный обед; обед ока-
зался сносным, придраться было не к чему.
   К концу обеда явился хозяин; Франц подумал, что он  пришел  выслушать
одобрение, и готовился польстить ему, по Пастрини с первых же слов прер-
вал его.
   - Ваша милость, - сказал он, - я весьма польщен вашими похвалами;  но
я пришел не за этим.
   - Может быть, вы пришли сказать, что нашли для нас экипаж? -  спросил
Альбер, закуривая сигару.
   - Еще того менее; и я советую вашей милости бросить думать об этом  и
примириться с положением. В Риме вещи возможны или невозможны. Когда вам
говорят, что невозможно, то дело кончено.
   - В Париже много удобнее: когда вам говорят, что это  невозможно,  вы
платите вдвое и тотчас же получаете то, что вам нужно.
   - Так говорят все французы, - отвечал задетый за живое маэстро  Паст-
рини, - и я, право, не понимаю, зачем они путешествуют?
   - Поэтому, - сказал Альбер, флегматически пуская дым в потолок и рас-
качиваясь в кресле, - поэтому путешествуют только такие безумцы и  дура-
ки, как мы; умные  люди  предпочитают  свой  особняк  на  улице  Эльдер,
Гантский бульвар и Кафе-де-Пари.
   Не приходится объяснять, что Альбер жил на  названной  улице,  каждый
день прогуливался по фешенебельному бульвару и обедал в том единственном
кафе, где подают обед, и то лишь при условии хороших отношений с  офици-
антами.
   Маэстро Пастрини ничего не ответил, очевидно обдумывая ответ Альбера,
показавшийся ему не вполне ясным.
   - Однако, - сказал Франц, прерывая географические размышления  хозяи-
на, - вы все же пришли к нам с какой-нибудь целью. С какой именно?
   - Вы совершенно правы; речь идет вот о чем: вы велели подать  коляску
к восьми часам?
   - Да.
   - Вы хотите взглянуть на Колоссоо? ..далее 

Другое творчество Александра Дюма