Монте-Кристо молча поклонился; он, по-видимому

			
			
			, принимал это  предло-
жение без радости и без неудовольствия, как одну из  светских  условнос-
тей, исполнять которые надлежит всякому  воспитанному  человеку.  Альбер
позвал своего камердинера и велел доложить графу и графине де  Морсер  о
том, что к ним желает явиться граф Монте-Кристо.
   Альбер и граф последовали за ним.
   Войдя в прихожую графа, вы прежде всего замечали над дверью в  гости-
ную гербовый щит, который своей богатой оправой и полным соответствием с
отделкой всей комнаты свидетельствовал о том  значении,  какое  владелец
дома придавал этому гербу.
   Монте-Кристо остановился перед щитом и внимательно осмотрел его.
   - По лазоревому полю семь  золотых  мерлеток,  расположенных  снопом.
Это, конечно, ваш фамильный герб, виконт? - спросил он. - Если  не  счи-
тать того, что я знаком с геральдическими  фигурами  и  поэтому  кое-как
разбираюсь в гербах, я плохой знаток геральдики; ведь я граф  случайный,
сфабрикованный в Тоскане за учреждение командорства святого Стефана,  и,
пожалуй, не принял бы титула, если бы мне не твердили, что, когда  много
путешествуешь, это совершенно необходимо. Надо же  иметь  что-нибудь  на
дверцах кареты, хотя бы для того, чтобы таможенные чиновники вас не  ос-
матривали. Поэтому извините, что я предлагаю вам такой вопрос.
   - В нем нет ничего нескромного, - отвечал Морсер с простотой  полней-
шей убежденности. - Вы угадали: это наш герб, то есть родовой герб моего
отца; но он, как видите, соединен с другим гербом - серебряная  башня  в
червленом поле; это родовой герб моей матери. По женской линии  я  испа-
нец, но род Морсеров - французский и, как мне приходилось слышать,  один
из древнейших на юге Франции.
   - Да, - сказал Монте-Кристо, - это и показывают мерлетки.  Почти  все
вооруженные пилигримы, отправлявшиеся на завоевание Святой земли, избра-
ли своим гербом или крест - знак их миссии, или перелетных птиц  -  знак
дальнего пути, который им предстоял и который они надеялись совершить на
крыльях веры. Ктонибудь из ваших предков с отцовской стороны,  вероятно,
участвовал в одном из крестовых походов; если даже это был поход Людови-
ка Святого, то и тогда мы придем к тринадцатому веку, что вовсе неплохо.
   - Очень возможно, - сказал Морсер, - у моего отца в кабинете есть на-
ше родословное древо, которое нам все это объяснит. Я когда-то  составил
к нему комментарии, в которых даже Дюзье и Жокур нашли бы для себя нема-
ло поучительного. Теперь я к этому остыл, но должен вам сказать, как чи-
чероне, что у нас, при  нашем  демократическом  правительстве,  начинают
сильно интересоваться этими вещами.
   - В таком случае ваше правительство должно было выбрать в своем прош-
лом что-нибудь получше тех двух вывесок, которые я видел на ваших памят-
никах и которые лишены всякого геральдического смысла. Что  же  касается
вас, виконт, вы счастливее вашего правительства,  потому  что  ваш  герб
прекрасен и волнует воображение. Да, вы и провансалец и испанец; этим  и
объясняется, - если портрет, который вы мне показывали, похож, -  чудес-
ный смуглый цвет лица благородной каталонки, который так восхитил меня.
   Надо было быть Эдипом или даже самим сфинксом, чтобы  разгадать  иро-
нию, которую граф вложил в эти  слова,  казалось  бы  проникнутые  самой
изысканной учтивостью; так что Морсер поблагодарил его улыбкой и, пройдя
вперед, чтобы указать ему дорогу, распахнул дверь, находившуюся под гер-
бом и ведшую, как мы уже сказали, в гостиную.
   На самом видном месте в этой гостиной висел портрет мужчины лет трид-
цати пяти - восьми, в генеральском мундире, с эполетами  жгутом  -  знак
высокого чина, с крестом Почетного легиона на шее, что указывало па  ко-
мандорский ранг, и со звездами на груди: справа -  ордена  Спасителя,  а
слева - Карла III, из чего можно было  заключить,  что  изображенная  на
этом портрете особа сражалась в Греции и Испании или, что в смысле  зна-
ков отличия равносильно, исполняла в этих странах какую-либо  дипломати-
ческую миссию.
   Монте-Кристо был занят тем, что так же подробно, как и первый,  расс-
матривал этот портрет, как вдруг отворилась боковая  дверь,  и  появился
сам граф де Морсер.
   Это был мужчина лет сорока пяти, но на вид ему  казалось  по  меньшей
мере пятьдесят; его черные усы и брови выглядели странно в  контрасте  с
почти совсем белыми волосами, остриженными по-военному; он был в  штатс-
ком, и полосатая ленточка в его петлице напоминала о разнообразных пожа-
лованных ему орденах. Осанка его была довольно благородна, и вошел он  с
очень радушным видом. Монте-Кристо не сделал ни шагу ему навстречу;  ка-
залось, ноги его приросли к полу, а глаза впились в лицо графа  де  Мор-
сер.
   - Отец, - сказал Альбер, - имею  честь  представить  вам  графа  Мон-
те-Кристо, великодушного друга, которого, как вы знаете, я имел  счастье
встретить в трудную минуту.
   - Граф у нас желанный гость, - сказал граф де Морсер, с улыбкой  при-
ветствуя Монте-Кристо. - Он сохранил нашей семье ее  единственного  нас-
ледника, и мы ему безгранично благодарны.
   С этими словами граф де Морсер указал Монте-Кристо на  кресло  и  сел
против окна.
   Монте-Кристо, усаживаясь в предложенное ему  кресло,  постарался  ос-
таться в тени широких бархатных занавесей, чтобы незаметно читать на ус-
талом и озабоченном лице графа повесть тайных страданий, запечатлевшихся
в каждой из его преждевременных морщин.
   - Графиня одевалась, когда виконт прислал ей сказать, что  она  будет
иметь удовольствие познакомиться с вами, - сказал Морсер. - Через десять
минут она будет здесь.
   - Для меня большая честь, - сказал Монте-Кристо, - в первый  же  день
моего приезда в Париж встретиться с человеком,  заслуги  которого  равны
его славе и к которому судьба, в виде исключения, была справедлива;  но,
быть может, на равнинах Митиджи или в горах Атласа она готовит вам еще и
маршальский жезл?
   - О, нет, - возразил, слегка краснея, Морсер,  -  я  оставил  службу,
граф. Возведенный во время Реставрации в звание  пэра,  я  участвовал  в
первых походах и служил под началом маршала де Бурмон; я  мог,  следова-
тельно, рассчитывать на высшую командную должность,  и  кто  знает,  что
произошло бы, оставайся на тропе старшая ветвь! Но, как видно,  Июльская
революция была столь блестяща, что могла позволить себе быть неблагодар-
ной по отношению ко всем заслугам, не восходившим к императорскому пери-
оду. Поэтому мне пришлось подать в отставку; кто, как я,  добыл  эполеты
на поле брани, тот не умеет маневрировать на скользком паркете гостиных.
Я бросил военную  службу,  занялся  политикой,  промышленностью,  изучал
прикладные искусства. Я всегда интересовался этими вещами, но  за  двад-
цать лет службы не имел времени всем этим заниматься.
   - Вот откуда превосходство вашего народа над ними,  граф,  -  отвечал
Монте-Кристо. - Вы, потомок знатного рода, обладатель  крупного  состоя-
ния, пошли добывать первые чины, служа простым солдатом;  это  случается
редко; и, став генералом, пэром Франции, командором  Почетного  легиона,
вы начинаете учиться чему-то новому не ради наград, но только для  того,
чтобы принести пользу своим ближним... Да, это прекрасно; скажу  больше,
поразительно.
   Альбер смотрел и слушал с удивлением: такой энтузиазм в  Монте-Кристо
был для него неожиданностью.
   - К сожалению, мы, в Италии, не таковы, - продолжал чужестранец,  как
бы желая рассеять чуть заметную тень, которую вызвали его слова на  лице
Морсера, - мы растем так, как свойственно нашей породе, и всю жизнь сох-
раняем ту же листву, тот же облик и нередко ту же бесполезность.
   - Но для такого человека, как вы, Италия -  подходящее  отечество,  -
возразил граф до Морсер. - Франция раскрывает вам свои объятия; ответьте
на ее призыв. Она не всегда неблагодарна; она дурно обходится со  своими
детьми, но по большей части радостно встречает иноземцев.
   - Видно, что вы не знаете графа Монте-Кристо, отец, - прервал  его  с
улыбой Альбер. - То, что может его удовлетворить, находится за пределами
нашего мира; он не гонится за почестями и берет от них  только  то,  что
умещается в паспорте.
   - Вот самое верное суждение обо мне, которое я когда-либо  слышал,  -
заметил Монте-Кристо.
   - Граф имел возможность устроить свою жизнь, как хотел, - сказал граф
де Морсер со вздохом, - и выбрал дорогу, усеянную цветами. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма