- Он  сожалеет о дьяволе! О  м

			
			
			ой юный друг,  не  сожалейте  о  дьяволе,
умоляю вас об этом! - простонал кюре.
     Д'Артаньян чувствовал, что  тупеет; ему  казалось, что он  находится  в
доме для  умалишенных и что сейчас  он тоже сойдет с ума,  как уже сошли те,
которые находились перед ним. Но он вынужден был молчать, так как совершенно
не понимал, о чем идет речь.
     - Однако  выслушайте же меня, - сказал Арамис вежливо, но  уже с легким
оттенком  раздражения. -  Я не  говорю,  что  сожалею.  Нет,  я  никогда  не
произнесу этих слов, ибо они не соответствуют духу истинной веры...
     Иезуит возвел руки к небу, и кюре сделал то же.
     -  Но согласитесь, по крайней мере, что не подобает  приносить в жертву
господу то, чем вы окончательно пресытились. Скажите, д'Артаньян, разве я не
прав?
     - Разумеется, правы, черт побери! - вскричал д'Артаньян.
     Кюре и иезуит подскочили на стульях.
     - Вот моя  отправная точка -  это  силлогизм: мир не лишен прелести;  я
покидаю  мир  -  следовательно, приношу  жертву;  в  Писании же положительно
сказано: "Принесите жертву господу".
     - Это верно, - сказали противники.
     - И потом...  - продолжал Арамис, пощипывая  ухо, чтобы оно покраснело,
как прежде поднимал руки, чтобы они побелели, - и потом, я написал рондо  на
эту  тему.  Я показал  его  в  прошлом году господину Вуатюру (*45),  и этот
великий человек наговорил мне множество похвал.
     - Рондо! - презрительно произнес иезуит.
     - Рондо! - машинально повторил кюре.
     - Прочитайте, прочитайте нам его! - вскричал  д'Артаньян. - Это немного
развлечет нас.
     - Нет,  ведь  оно религиозного  содержания,  - ответил  Арамис,  -  это
богословие в стихах.
     - Что за дьявольщина! - сказал д'Артаньян.
     - Вот оно, - сказал Арамис с видом самым скромным, не лишенным, однако,
легкого оттенка лицемерия.

     Ты, что скорбишь, оплакивая грезы,
     И что влачишь безрадостный удел,
     Твоей тоске положится предел,
     Когда творцу свои отдашь ты слезы,
     Ты, что скорбишь (Здесь и далее стихи переведены М.Л. Лозинским).

     Д'Артаньян и кюре были  в полном  восторге. Иезуит  упорствовал в своем
мнении:
     - Остерегайтесь  мирского духа в богословском слоге. Что говорит святой
Августин?  Severus sit clericorum  sermo  (Речь  клириков  да  будет  сурова
(лат.)).
     - Да, чтобы проповедь была понятна! - сказал кюре. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма