- Будь я конюшим господина де 

			
			
			Шале, - воскликнул Портос, - я бы проучил
этого Рошфора!
     - А вас проучил бы Красный Герцог, - спокойно заметил Арамис.
     - Красный Герцог... Браво, браво! Красный Герцог!..  - закричал Портос,
хлопая в ладоши и одобрительно кивая. - Красный Герцог - это  великолепно. Я
постараюсь распространить эту остроту, будьте спокойны.  Вот так остряк этот
Арамис!..  Как  жаль,   что  вы  не  имели  возможности  последовать  своему
призванию, дорогой мой! Какой очаровательный аббат получился бы из вас!
     - О, это только  временная отсрочка, - заметил Арамис. - Когда-нибудь я
все  же буду аббатом.  Вы  ведь знаете,  Портос,  что я в  предвидении этого
продолжаю изучать богословие.
     - Он добьется своего, - сказал Портос. - Рано или поздно, но добьется.
     - Скорее рано, - ответил Арамис.
     - Он ждет только одного, чтобы снова облачиться в сутану, которая висит
у него в шкафу позади одежды мушкетера! - воскликнул один из мушкетеров.
     - Чего же он ждет? - спросил другой.
     - Он ждет, чтобы королева подарила стране наследника.
     - Незачем,  господа,  шутить  по  этому поводу,  -  заметил  Портос.  -
Королева, слава богу, еще в таком возрасте, что это возможно.
     - Говорят, что лорд Бекингэм (*17) во Франции!.. -  воскликнул Арамис с
лукавым смешком,  который придавал  этим  как будто  невинным  словам  некий
двусмысленный оттенок.
     - Арамис, друг мой, на этот раз вы не правы, -  перебил его Портос, - и
любовь к  остротам  заставляет  вас  перешагнуть известную  границу. Если  б
господин де Тревиль услышал, вам бы не поздоровилось за такие слова.
     - Не собираетесь ли вы учить меня, Портос? - спросил Арамис,  в кротком
взгляде которого неожиданно сверкнула молния.
     - Друг  мой, - ответил  Портос, - будьте мушкетером или аббатом,  но не
тем и  другим одновременно. Вспомните, Атос на днях сказал  вам: вы едите из
всех кормушек...  Нет-нет, прошу вас, не будем ссориться. Это ни к чему. Вам
хорошо  известно условие,  заключенное между  вами, Атосом и  мною.  Вы ведь
бываете  у госпожи д'Эгильон и ухаживаете за ней; вы бываете  у  госпожи  де
Буа-Траси, кузины госпожи  де Шеврез, и, как говорят, состоите у этой дамы в
большой милости. О господа,  вам незачем признаваться в своих успехах, никто
не требует от вас исповеди - кому не ведома  ваша скромность! Но  раз уж вы,
черт возьми, обладаете даром молчания, не забывайте о нем, когда речь идет о
ее  величестве. Пусть  болтают что угодно и кто угодно о короле и кардинале,
по  королева  священна,  и  если уж о  ной говорят, то  пусть  говорят  одно
хорошее.
     - Портос, вы самонадеянны, как Нарцисс (*18),  заметьте это, - произнес
Арамис. - Вам ведь известно, что я не терплю поучений и готов выслушивать их
только от Атоса. Что же  касается вас, милейший, то ваша чрезмерно роскошная
перевязь не  внушает особого доверия  к вашим благородным  чувствам. Я стану
аббатом, если сочту нужным.  Пока что я мушкетер и, как таковой, говорю все,
что мне вздумается. Сейчас мне вздумалось сказать вам, что вы мне надоели.
     - Арамис!
     - Портос!
     - Господа!.. Господа!.. - послышалось со всех сторон.
     -  Господин де  Тревиль ждет господина д'Артаньяна! - перебил их лакей,
распахнув дверь кабинета.
     Дверь кабинета,  пока произносились  эти слова,  оставалась открытой, и
все сразу умолкли. И среди этой  тишины молодой гасконец пересек  приемную и
вошел к капитану мушкетеров,  от  души радуясь, что так своевременно избежал
участия в развязке этой странной ссоры.
      III. АУДИЕНЦИЯ
     Господин де Тревиль был в самом дурном  расположении духа. Тем не менее
он учтиво принял молодого человека,  поклонившегося ему чуть ли не до земли,
и с  улыбкой выслушал его приветствия. Беарнский  акцент  юноши напомнил ему
молодость  и  родные  края  -  воспоминания,  способные   в  любом  возрасте
порадовать человека. Но тут же,  подойдя к дверям приемной и подняв руку как
бы в знак  того, что он просит разрешения у д'Артаньяна сначала покончить  с
остальными,  а затем уже приступить  к беседе  с  ним, он трижды  крикнул, с
каждым разом повышая  голос  так, что в нем прозвучала вся гамма интонаций -
от повелительной до гневной:
     - Атос! Портос! Арамис!
     Оба  мушкетера,  с  которыми  мы уже  успели  познакомиться  и  которым
принадлежали два последних имени, сразу же отделились от товарищей и вошли в
кабинет, дверь  которого захлопнулась  за ними,  как только они  перешагнули
порог. Их манера  держаться,  хотя  они  и не  были вполне  спокойны,  своей
непринужденностью,  исполненной  одновременно и  достоинства  и  покорности,
вызвала  восхищение д'Артаньяна, видевшего в этих людях неких полубогов, а в
их начальнике - Юпитера-Громовержца, готового разразиться громом и молнией. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма