Вставали в  восемь  часов зимо

			
			
			й, в  шесть часов летом и шли к  г-ну  де
Тревилю  узнать пароль  и попытаться уловить, что нового носится в  воздухе.
Д'Артаньян,  хоть и  не был  мушкетером,  с  трогательной  добросовестностью
исполнял службу. Он постоянно  бывал в карауле, так как  всегда  сопровождал
того  из  своих  друзей, кто  нес  караульную службу.  Его  знали в  казарме
мушкетеров, и  все считали его добрым товарищем.  Г-н де Тревиль,  оценивший
его с первого взгляда и искренне к нему расположенный, неизменно расхваливал
его перед королем.
     Все три мушкетера тоже очень  любили своего молодого товарища.  Дружба,
связывавшая  этих четырех людей, и постоянная потребность видеться ежедневно
по нескольку  раз - то по поводу какого-нибудь поединка, то по делу, то ради
какого-нибудь  развлечения  - заставляли их по  целым дням гоняться  друг за
другом. Всегда можно было встретить этих неразлучных, рыщущих в поисках друг
друга от Люксембурга до площади Сен-Сюльпис или от улицы Старой Голубятни до
Люксембурга.
     Обещания,  данные де Тревилем, между тем  постепенно осуществлялись.  В
один прекрасный день король приказал  кавалеру Дезэссару принять д'Артаньяна
кадетом  в  свою  гвардейскую  роту.  Д'Артаньян  со  вздохом  надел  мундир
гвардейца:  он готов был бы отдать десять лет  своей жизни за право обменять
его на мушкетерский  плащ. Но г-н де Тревиль обещал оказать  ему эту милость
не ранее, чем после двухлетнего испытания - срок, который, впрочем, мог быть
сокращен, если бы д'Артаньяну представился  случай оказать услугу королю или
каким-либо   другим   способом  особо  отличиться.   Получив  это  обещание,
Д'Артаньян удалился и на следующий же день приступил к несению своей службы.
     Теперь наступил черед Атоса, Портоса и Арамиса ходить в караул вместе с
д'Артаньяном, когда тот бывал на посту. Таким образом, рота г-на Дезэссара в
тот день, когда в нее вступил Д'Артаньян, приняла в свои ряды  не одного,  а
четырех человек.
      VIII. ПРИДВОРНАЯ ИНТРИГА
     Тем временем сорока пистолям короля Людовика XIII, как и всему на белом
свете, имеющему начало, пришел  конец.  И с этой  поры для четырех товарищей
наступили трудные дни. Вначале  Атос содержал всю компанию на свои средства.
Затем  его сменил  Портос, и благодаря одному из его исчезновений, к которым
все  уже привыкли,  он  еще  недели две мог удовлетворять  все  их  насущные
потребности.  Пришел  наконец  черед  и Арамиса,  которому, по  его  словам,
удалось продажей своих богословских книг выручить несколько пистолей.
     Затем, как бывало всегда, пришлось прибегнуть к помощи г-на де Тревиля,
который выдал небольшой аванс в счет причитающегося им содержания. Но на эти
деньги  не могли долго протянуть три мушкетера, у которых  накопилось немало
неоплаченных долгов, и гвардеец, у которого долгов еще вовсе не было.
     В  конце  концов,  когда  стало  ясно,  что  скоро   почувствуется  уже
недостаток в самом необходимом, они с трудом наскребли еще восемь или десять
пистолей, с  которыми Портос отправился играть. Но ему в этот день не везло:
он спустил все и проиграл еще двадцать пять пистолей на честное слово.
     И тогда стесненные обстоятельства превратились в настоящую нужду. Можно
было  встретить  изголодавшихся  мушкетеров, которые  в  сопровождении  слуг
рыскали  по  улицам  и  по кордегардиям  в надежде, что кто-нибудь из друзей
угостит их  обедом. Ибо, по  словам Арамиса,  в  дни  процветания нужно было
расшвыривать  обеды  направо  и  налево,  чтобы  в дни невзгод хоть  изредка
пожинать таковые.
     Атос получал  приглашения четыре  раза и  каждый раз  приводил с  собой
своих  друзей  вместе  с их  слугами.  Портос  был  приглашен  шесть  раз  и
предоставил своим друзьям воспользоваться  этим. Арамис был зван восемь раз.
Этот человек, как можно было уже заметить,  производил мало  шума,  но много
делал.
     Что же касается д'Артаньяна,  у  которого еще совсем не было знакомых в
столице,  то ему удалось только однажды  позавтракать шоколадом у священника
родом  из  Гаскони  и один  раз получить  приглашение на обед к гвардейскому
корнету. Он  привел  с собой всю свою армию и  к  священнику, у которого они
уничтожили целиком весь его двухмесячный запас, и к корнету, который проявил
неслыханную щедрость.  Но, как говорил  Планше, сколько ни  съел, все  равно
поел только раз.
     Д'Артаньян был смущен  тем, что добыл только полтора  обеда - завтрак у
священника мог сойти разве  что за полуобед - в  благодарность за пиршества,
предоставленные  Атосом,  Портосом  и Арамисом. Он  считал,  что  становится
обузой для остальных, в своем юношеском простодушии  забывая, что кормил всю
компанию в течение месяца. Его озабоченный ум деятельно заработал. Он пришел
к заключению, что союз четырех молодых, смелых, предприимчивых и решительных
людей должен был ставить  себе иную  цель, кроме прогулок в полупьяном виде,
занятий фехтованием и более или менее остроумных проделок.
     И в  самом деле,  четверо таких людей, как они, четверо людей,  готовых
друг  для  друга  пожертвовать  всем  -  от  кошелька  до  жизни,  -  всегда
поддерживающих  друг друга и никогда не отступающих,  выполняющих вместе или
порознь любое решение, принятое совместно, четыре кулака, угрожающие  вместе
или порознь любому врагу,  неизбежно должны были, открыто или тайно,  прямым
или окольным путем, хитростью  или силой,  пробить себе дорогу  к намеченной
цели, как бы отдалена она ни  была или  как бы крепко ни  была она защищена.
Удивляло д'Артаньяна только то, что друзья его не додумались до этого давно.
     Он  размышлял  об этом, и  даже весьма  основательно,  ломая  голову  в
поисках  путей, по которым должна была быть  направлена  эта необыкновенная,
четырежды увеличенная сила, с помощью  которой - он в этом  не сомневался  -
можно было, словно опираясь на рычаг  Архимеда, перевернуть мир, - как вдруг
послышался осторожный  стук в дверь.  Д'Артаньян разбудил  Планше и приказал
ему отпереть.
     Пусть читатель из этих слов - "разбудил Планше" - не делает заключения,
что уже наступила ночь или еще не занялся день. Ничего подобного. Только что
пробило четыре часа.  Два  часа назад  Планше  пришел  к  своему господину с
просьбой дать ему пообедать, и  тот  ответил  ему  пословицей: "Кто  спит  -
обедает". И Планше заменил сном еду.
     Планше  ввел   в   комнату   человека,  скромно  одетого,   по-видимому
горожанина.
     Планше очень хотелось,  вместо  десерта, узнать,  о  чем будет речь, но
посетитель объявил д'Артаньяну, что  ему  нужно поговорить  о  важном  деле,
требующем тайны.
     Д'Артаньян выслал Планше и попросил посетителя сесть.
     Наступило  молчание.  Хозяин  и гость вглядывались друг в друга, словно
желая  предварительно  составить  себе  друг  о друге представление. Наконец
Д'Артаньян поклонился, показывая, что готов слушать.
     - Мне  говорили о  господине  д'Артаньяне,  как о мужественном  молодом
человеке, - произнес посетитель. - И эта слава, которая им вполне заслужена,
побудила меня доверить ему мою тайну.
     - Говорите, сударь, говорите, - произнес  д'Артаньян, чутьем уловивший,
что дело обещает некие выгоды.
     Посетитель снова на мгновение умолк, а затем продолжал:
     - Жена моя служит кастеляншей у королевы, сударь. Женщина она  красивая
и умная. Меня женили на ней вот уже года три назад. Хотя приданое у нее было
и  небольшое, но зато господин  де Ла  Порт,  старший  камердинер  королевы,
приходится ей крестным и покровительствует ей...
     - Дальше, сударь, что же дальше? ..далее 

Другое творчество Александра Дюма