- К какому?
     - Что мне неч

			
			
			его сказать человеку, который не держит слова.
     - О, боже мой! - прошептал Фельтон.
     - Вы можете удалиться, я ничего не скажу.
     -  Вот нож! - проговорил Фельтон, вынимая из  кармана  оружие, которое,
согласно своему обещанию, он принес, но не решался передать пленнице.
     - Дайте мне взглянуть на него.
     - Зачем?
     - Клянусь честью, я его отдам сейчас же! Вы положите его на этот стол и
станете между ним и мною.
     Фельтон  подал  оружие  миледи;  она  внимательно  осмотрела  лезвие  и
попробовала острие на кончике пальца.
     - Хорошо,  - сказала  она, возвращая  нож  молодому  офицеру, - этот из
отменной твердой стали... Вы верный друг, Фельтон.
     Фельтон взял нож и, как было уловлено, положил его на стол.
     Миледи  проследила  за  Фельтоном  взглядом  и  удовлетворенно  кивнула
головой.
     - Теперь, - сказала она, - выслушайте меня.
     Это приглашение было  излишне: молодой офицер стоял перед  ней и  жадно
ждал ее слов.
     -  Фельтон... - начала миледи  торжественно и меланхолично.  - Фельтон,
представьте себе, что ваша сестра, дочь  вашего  отца, сказала вам:  когда я
была еще молода и, к несчастью, слишком красива, меня завлекли в западню, но
я  устояла...  Против  меня  умножили  козни  и  насилия - я  устояла. Стали
глумиться над верой,  которую я исповедую, над богом, которому я поклоняюсь,
-  потому что  я  призывала на помощь бога  и  эту мою веру, -  но  и тут  я
устояла. Тогда стали осыпать меня оскорблениями и, так как не могли погубить
мою душу, захотели навсегда осквернить мое тело. Наконец...
     Миледи остановилась, и горькая улыбка мелькнула на ее губах.
     - Наконец, - повторил за ней Фельтон, - что же сделали наконец?
     -  Наконец,  однажды  вечером,  решили  сломить  мое упорство, победить
которое все  не удавалось... Итак,  однажды  вечером мне  в  воду  примешали
сильное усыпляющее средство. Едва окончила я свой ужин,  как  почувствовала,
что мало-помалу  впадаю в какое-то странное  оцепенение.  Хотя я  ничего  не
подозревала,  смутный страх  овладел мною,  и  я  старалась побороть сон.  Я
встала, хотела кинуться  к окну, позвать  на  помощь, но ноги отказались мне
повиноваться.  Мне показалось, что потолок  опускается на мою голову и давит
меня своей тяжестью.  Я протянула руки, пыталась  заговорить, но произносила
что-то  нечленораздельное.   Непреодолимое  оцепенение  овладевало  мною,  я
ухватилась  за кресло, чувствуя, что сейчас упаду, но вскоре эта опора стала
недостаточной для моих  обессилевших рук -  я упала на одно колено, потом на
оба. Хотела молиться  -  язык  онемел. Господь, без  сомнения, не видел в не
слышал меня, и я свалилась на пол, одолеваемая сном, похожим на смерть.
     Обо всем, что произошло во время этого сна, и о том, сколько времени он
продолжался,  я  не сохранила  никакого  воспоминания. Помню  только, что  я
проснулась, лежа в постели в какой-то круглой комнате, роскошно  убранной, в
которую свет проникал через отверстие в потолке. К тому  же в ней, казалось,
не было ни одной двери. Можно было подумать, что это великолепная темница.
     Я  долго  не в состоянии была понять, где я нахожусь, не  могла  отдать
себе  отчет в тех подробностях, о которых только что рассказала вам: мой ум,
казалось,  безуспешно силился  стряхнуть с  себя  тяжелый  мрак  этого  сна,
который я не могла превозмочь. У меня было смутное  ощущение езды в карете и
какого-то  страшного  сновидения, отнявшего  у  меня  все  силы, но все  это
представлялось  мне  так  сбивчиво,  так неясно, как будто  все  эти события
происходили  не со мной, а с  кем-то другим и  все-таки, в силу причудливого
раздвоения моего существа, вплетались в мою жизнь.
     Некоторое  время  состояние,  в  котором  я  находилась,  казалось  мне
настолько странным, что я вообразила, будто вижу все это во сне... Я встала,
шатаясь.  Моя одежда  лежала на  стуле  возле меня,  но  я не  помнила,  как
разделась,   как   легла.   Тогда    мало-помалу   действительность   начала
представляться мне со всеми ее ужасами,  и я поняла, что нахожусь не  у себя
дома.  Насколько я могла судить по  лучам солнца, проникавшим в комнату, уже
близился закат,  а  уснула я накануне вечером - значит, мой  сон продолжался
около суток! Что произошло во время этого долгого сна?
     Я  оделась  так  быстро, как  только  позволили  мне мои силы.  Все мои
движения,  медлительные  и  вялые, свидетельствовали  о  том,  что  действие
усыпляющего средства все еще сказывалось. Эта комната, судя по ее убранству,
предназначалась  для  приема женщины,  и самая  законченная кокетка,  окинув
комнату взглядом, убедилась бы, что все ее желания предупреждены.
     Без сомнения,  я была не первой пленницей, очутившейся взаперти в  этой
роскошной тюрьме, но вы понимаете, Фельтон, что чем  больше мне бросалось  в
глаза все великолепие моей темницы, тем больше мной овладевал страх. Да, это
была настоящая  темница, ибо я тщетно пыталась выйти из  нее. Я  исследовала
все стены, стараясь найти дверь, но при постукивании все они издавали глухой
звук.
     Я,  быть может, раз двадцать  обошла вокруг комнаты,  ища какого-нибудь
выхода, - никакого выхода не  оказалось. Подавленная ужасом и усталостью,  я
упала в кресло. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма