- Если это так, - сказал  д'Ар

			
			
			таньян, - то,  по-видимому, они перевозят
ее  из  одной  тюрьмы  в другую.  Но что же они собираются  сделать  с  этой
бедняжкой? И встречусь ли я с нею когда-нибудь?
     -  Друг, - серьезно проговорил Атос,  - помните, что только с  мертвыми
нельзя встретиться здесь,  на земле. Мы с вами кое-что знаем об этом, не так
ли? Так вот, если  ваша возлюбленная не умерла, если это именно ее мы видели
сейчас в карете, то  вы разыщете ее -  рано или поздно. И, быть  может...  -
добавил  он  свойственным  ему мрачным тоном, - быть может,  это  будет даже
раньше, чем вы сами захотите.
     Часы  пробили половину  восьмого,  карета  проехала  на двадцать  минут
позднее, чем было назначено в записке. Друзья напомнили д'Артаньяну, что ему
предстоит сделать один  визит, и не преминули заметить, что еще не поздно от
него отказаться.
     Но Д'Артаньян был вместе  и упрям и  любопытен.  Он вбил себе в голову,
что  пойдет  во дворец  кардинала  и  узнает,  что  хочет  ему  сказать  его
высокопреосвященство. Ничто не могло заставить его изменить решение.
     Они  приехали на  улицу Сент-Оноре и  на площади кардинальского  дворца
застали двенадцать вызванных ими мушкетеров, которые прогуливались, поджидая
товарищей. Только теперь им объяснили, в чем дело.
     Д'Артаньян пользовался широкой известностью в славном полку королевских
мушкетеров; все знали, что со временем ему предстояло занять там свое место,
и на  него  заранее смотрели как  на товарища. Поэтому  каждый с готовностью
согласился  принять участие в  деле,  для которого был  приглашен; к тому же
речь шла  о  возможности  досадить кардиналу  и его  людям,  а эти достойные
дворяне были всегда готовы на такого рода предприятие.
     Атос разбил их на  три отряда, взял на  себя командование одним из них,
отдал второй в распоряжение Арамиса, третий  - Портоса,  затем  каждый отряд
засел  поблизости  от дворца,  напротив  одного  из  выходов.  Что  касается
д'Артаньяна, то он храбро вошел в главную дверь.
     Несмотря  на  то  что  молодой  человек  чувствовал  за  собой  сильную
поддержку,  он  был  не  вполне спокоен, поднимаясь  по  ступенькам  широкой
лестницы. Его поступок с миледи очень  походил на предательство, а он сильно
подозревал  о   существовании  каких-то  отношений  политического  свойства,
связывавших  эту женщину с  кардиналом;  кроме  того,  де Вард, которого  он
отделал так жестоко, был одним из приверженцев  его  высокопреосвященства, а
Д'Артаньян знал, что если его высокопреосвященство был  страшен для  врагов,
то он был горячо привязан к своим друзьям.
     "Если  де  Вард  рассказал кардиналу  о  нашей стычке, что  не подлежит
сомнению, и  если он узнал, кто я, что  вполне возможно, то я должен считать
себя почти что приговоренным, - думал Д'Артаньян, качая головой. - Но почему
же  тогда  кардинал  ждал  до  нынешнего  дня?  Да  очень  просто  -  миледи
пожаловалась  ему на  меня  с тем  лицемерно-грустным видом,  который ей так
идет, и это  последнее преступление переполнило  чашу. К счастью, - мысленно
добавил Д'Артаньян,  - мои добрые друзья стоят внизу и не дадут увезти меня,
не попытавшись отбить. Однако рота мушкетеров господина де  Тревиля не может
одна воевать с кардиналом, который располагает войсками всей Франции и перед
которым  королева  бессильна,  а король безволен. Д'Артаньян,  друг  мой, ты
храбр, у тебя есть превосходные качества, но женщины погубят тебя! "
     Таков  был печальный вывод, сделанный им, когда он  вошел в  переднюю и
передал письмо служителю. Тот проводил его в приемный зал и исчез в  глубине
дворца.
     В  приемном зале находилось пять или шесть гвардейцев кардинала; увидев
д'Артаньяна, который, как им было известно, ранил Жюссака, они  взглянули на
него с какой-то странной улыбкой.
     Эта улыбка  показалась  д'Артаньяну  дурным  предзнаменованием;  однако
запугать  нашего  гасконца  было  не  так-то  легко  или, вернее,  благодаря
огромному  самолюбию, свойственному  жителям  его  провинции,  он  не  любил
показывать людям  то,  что  происходило  в  его  душе,  если то,  что  в ней
происходило,  напоминало  страх;  он  с  гордым  видом  прошел  мимо  господ
гвардейцев  и, подбоченясь,  остановился в выжидательной позе,  не  лишенной
величия.
     Служитель  вернулся  и знаком  предложил д'Артаньяну следовать  за ним.
Молодому человеку  показалось,  что гвардейцы начали перешептываться за  его
спиной.
     Он  миновал  коридор,  прошел через большой зал,  вошел в библиотеку  и
очутился  перед каким-то  человеком,  который  сидел  у письменного  стола и
писал.
     Служитель ввел его и  удалился  без единого слова. Д'Артаньян  стоял  и
разглядывал этого человека.
     Сначала ему показалось,  что перед  ним судья, изучающий некое дело, но
вскоре  он  заметил, что  человек,  сидевший  за столом, писал или,  вернее,
исправлял строчки неравной длины, отсчитывая слоги по пальцам. Он понял, что
перед ним поэт.  Минуту спустя поэт закрыл свою рукопись, на обложке которой
было написано "Мирам, трагедия в пяти актах", и поднял голову.
     Д'Артаньян узнал кардинала.
      X. ГРОЗНЫЙ ПРИЗРАК
     Кардинал оперся локтем на рукопись, а щекой  на руку и с минуту смотрел
на  молодого человека.  Ни у кого  не  было  такого  проницательного, такого
испытующего взгляда, как у кардинала Ришелье, и д'Артаньян почувствовал, как
лихорадочный озноб пробежал по его телу.  Однако он не показал виду и, держа
шляпу  в руке,  ожидал без излишней гордости,  по и без  излишнего смирения,
пока его высокопреосвященству угодно будет заговорить с ним.
     - Сударь, - сказал ему кардинал, - это вы д'Артаньян из Беарна?
     - Да, ваша светлость, - отвечал молодой человек.
     -  В  Тарбе  и  его  окрестностях  существует   несколько  ветвей  рода
Д'Артаньянов, - сказал кардинал. - К которой из них принадлежите вы?
     - Я сын того д'Артаньяна, который участвовал в  войнах за веру вместе с
великим королем Генрихом, отцом его величества короля.
     - Вот-вот! Значит, это вы семь или восемь месяцев назад покинули родину
и уехали искать счастья в столицу? ..далее 

Другое творчество Александра Дюма