Так было и с миледи: она удачн

			
			
			о  проскользнула между сторожевыми судами
обоих государств и прибыла в Булонь без всяких приключений.
     Высаживаясь в Портсмуте, миледи утверждала, что она англичанка, которую
преследования  французов  заставили  покинуть Ла-Рошель; высадившись,  после
двухдневного переезда по морю, в Булони, она  выдала  себя  за  француженку,
которую англичане из ненависти к Франции притесняли в Портсмуте.
     Миледи   обладала  к  тому  же  самым   надежным  паспортом:  красотой,
представительным видом и щедростью, с которой она раздавала направо и налево
пистоли.  Избавленная  благодаря  любезности  и  учтивым  манерам   старика,
начальника  порта, от соблюдения обычных формальностей, она пробыла в Булони
лишь столько времени,  сколько потребовалось  для того,  чтобы отправить  по
почте письмо такого содержания:
     "Его высокопреосвященству монсеньеру кардиналу де Ришелье, в лагерь под
Ла-Рошелью.
     Вы  можете  быть  спокойны, ваше  высокопреосвященство:  его  светлость
герцог Бекингэм не поедет во Францию.
     Миледи.
     Булонь, вечером 25 августа.
     Р.S.  Согласно  желанию вашего  высокопреосвященства,  я  направляюсь в
Бетюн, в монастырь кармелиток, где буду ждать ваших приказаний".
     Действительно, в тот же вечер миледи тронулась в путь. Ночь  застала ее
в  дороге;  она  остановилась  на  ночлег  в  гостинице, в  пять  часов утра
отправилась дальше и три часа спустя приехала в Бетюн.
     Она осведомилась,  где находится монастырь кармелиток, и тотчас явилась
туда.
     Настоятельница  вышла ей навстречу. Миледи показала  приказ  кардинала;
аббатиса велела отвести приезжей комнату и подать завтрак.
     Прошлое уже изгладилось  из памяти  миледи; всецело устремляя  взгляд в
будущее,  она  видела  перед  собой  только  ожидавшие  ее  великие  милости
кардинала, которому она так удачно  услужила, нисколько не замешав его имени
в это кровавое дело.
     Снедавшие ее  все  новые страсти делали  ее жизнь похожей на те облака,
которые плывут по небу, отражая  то  лазурь, то  пламя, то непроглядный мрак
бури, и оставляют на земле одни только следы опустошения и смерти.
     После  завтрака  аббатиса  пришла к ней  с  визитом; в  монастыре  мало
развлечений,  и  доброй настоятельнице не терпелось  познакомиться  со своей
новой гостьей.
     Миледи хотела понравиться аббатисе, что было нетрудно для этой женщины,
обладавшей блестящим умом и привлекательной внешностью; она постаралась быть
любезней  и  обворожила  добрую настоятельницу  занимательным  разговором  и
прелестью, которой было исполнено все ее существо.
     Аббатиса была особой знатного происхождения  и очень любила  придворные
истории, так редко  доходившие до отдаленных уголков  королевства и еще того
реже  проникавшие  за  стены  монастырей, у порога которых  смолкает мирская
суета.
     Миледи  же как  раз была  широко осведомлена о  всех  аристократических
интригах, среди которых она постоянно жила в продолжение пяти или шести лет;
поэтому  она  стала  занимать добрую  аббатису  рассказами о  легкомысленных
нравах  французского  двора, мирно уживавшихся с  преувеличенной набожностью
короля;  она познакомила  ее со  скандальными похождениями придворных  дам и
вельмож, имена которых были хорошо известны аббатисе, слегка коснулась любви
королевы и Бекингэма и наговорила  кучу всяких вещей, чтобы заставить и свою
собеседницу разговориться.
     Но аббатиса только слушала  и улыбалась, не произнося в ответ ни слова.
Тем  не  менее,  видя,  что  подобные  рассказы  ее очень  забавляют, миледи
продолжала в том же духе, но перевела разговор на кардинала.
     Тут она оказалась  в  большом  затруднении: она не знала, была аббатиса
роялисткой  или  кардиналисткой,  а  потому  старалась  осторожно  держаться
середины; но  аббатиса вела себя  еще  осторожнее  и  только низко  склоняла
голову всякий раз, как приезжая упоминала имя его высокопреосвященства.
     Миледи начала  думать,  что ей будет очень скучно в  монастыре; поэтому
она  решилась  на рискованный  шаг,  чтобы сразу выяснить,  как ей следовало
поступать.  Желая  посмотреть, как далеко  простирается сдержанность  доброй
аббатисы, она принялась сначала иносказательно,  а затем и более  откровенно
злословить  о  кардинале, рассказывать о любовных  связях министра  с  г-жой
д'Эгильон, Марион Делорм и другими куртизанками.
     Аббатиса стала  слушать  внимательнее,  понемногу  оживилась  и  начала
улыбаться.
     "Хорошо,  -  подумала  миледи, -  она уже входит  во  вкус.  Если она и
кардиналистка, то, во всяком случае, не проявляет фанатизма".
     Миледи  перешла  к  преследованиям,  которым  кардинал  подвергал своих
врагов.
     Аббатиса только перекрестилась, не выражая ни одобрения, ни порицания. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма