Карета  проехала  под  двумя с

			
			
			водами  и  наконец  остановилась в темном
четырехугольном  дворе.  Дверца  кареты тотчас распахнулась; молодой человек
легко выскочил и подал руку миледи; она  оперлась на нее и довольно спокойно
вышла.
     - Все же, - заговорила  миледи, оглядевшись вокруг, переведя затем взор
на молодого  офицера  и  подарив  его  самой  очаровательной  улыбкой,  -  я
пленница. Но я уверена,  что это ненадолго, - прибавила она, - моя совесть и
ваша учтивость служат мне в том порукой.
     Ничего не ответив  на этот лестный комплимент, офицер вынул из-за пояса
серебряный  свисток,  вроде  тех,   какие  употребляют  боцманы  на  военных
кораблях,  и  трижды  свистнул,  каждый  раз  на иной  лад.  Явились  слуги,
распрягли взмыленных лошадей и поставили карету в сарай.
     Офицер  все так же вежливо и  спокойно пригласил  пленницу войти в дом.
Она, все с той же улыбкой на лице, взяла его под руку и вошла с ним в низкую
дверь, от которой сводчатый, освещенный только в глубине коридор вел к витой
каменной лестнице. Поднявшись  по ней,  миледи и  офицер  остановились перед
тяжелой  дверью;   молодой  человек  вложил  в   замок  ключ,  дверь  тяжело
повернулась на петлях и открыла вход в комнату, предназначенную для миледи.
     Пленница одним взглядом рассмотрела все помещение, вплоть до мельчайших
подробностей.
     Убранство  его  в  равной мере  годилось  и  для тюрьмы, и  для  жилища
свободного человека,  однако  решетки  на окнах  и наружные засовы на  двери
склоняли к мысли, что это тюрьма.
     На  миг душевные силы оставили эту женщину, закаленную,  однако, самыми
сильными испытаниями; она упала в  кресло, скрестила руки и опустила голову,
трепетно ожидая, что в комнату войдет судья и начнет ее допрашивать.
     Но  никто не  вошел, кроме  двух-трех  солдат  морской  пехоты, которые
внесли сундуки и баулы, поставили их в угол комнаты и безмолвно удалились.
     Офицер  все  с  тем же неизменным спокойствием, не произнося ни  слова,
распоряжался солдатами, отдавая приказания движением руки или свистком.
     Можно было подумать, что для  этого человека и его  подчиненных речь не
существовала или стала излишней.
     Наконец миледи не выдержала и нарушила молчание.
     -  Ради бога, милостивый государь, объясните, что  все это означает?  -
спросила она. - Разрешите мое  недоумение! Я  обладаю достаточным мужеством,
чтобы  перенести  любую опасность,  которую  я  предвижу,  любое  несчастье,
которое  я понимаю. Где я, и  в качестве кого я здесь? Если  я свободна, для
чего эти железные решетки и двери? Если я узница, то в чем мое преступление?
     -  Вы находитесь  в комнате,  которая  вам предназначена,  сударыня.  Я
получил приказание выйти вам навстречу в море и доставить вас сюда, в замок.
Приказание  это  я, по-моему,  исполнил со  всей  непреклонностью  солдата и
вместе с тем со всей учтивостью дворянина. На этом заканчивается, по крайней
мере в настоящее время, возложенная на меня забота о вас, остальное касается
другого лица.
     - А кто это другое лицо? - спросила миледи. - Можете вы назвать мне его
имя?
     В эту минуту на лестнице раздался звон шпор и прозвучали чьи-то голоса,
потом  все смолкло,  и слышен был  только шум  шагов приближающегося к двери
человека.
     - Вот  это другое лицо, сударыня, - сказал офицер, отошел  от  двери  и
замер в почтительной позе.
     Дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то человек.
     Он был без шляпы, со шпагой  на  боку и теребил в руках носовой платок.
Миледи  показалось, что она узнала  эту  фигуру, стоящую  в  полумраке;  она
оперлась рукой о подлокотник  кресла и  подалась  вперед,  желая убедиться в
своем предположении.
     Незнакомец  стал медленно подходить,  и,  по мере того как он вступал в
полосу света, отбрасываемого лампой, миледи невольно все глубже откидывалась
в кресле.
     Когда у  нее  не  оставалось  больше никаких сомнений, она,  совершенно
ошеломленная, вскричала:
     - Как! Лорд Винтер? Вы?
     - Да,  прелестная дама! -  ответил лорд Винтер,  отвешивая полуучтивый,
полунасмешливый поклон. - Я самый.
     - Так, значит, этот замок...
     - Мой. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма