-  Мы  должны были доставить  

			
			
			ее в  особняк на  Королевской  площади, -
сказал раненый.
     - Да-да! - прошептал д'Артаньян. - Это именно так, к самой миледи.
     И молодой человек задрожал,  поняв, какая страшная жажда  мести толкала
эту женщину  в ее  стремлении погубить его и всех, кто его любил, поняв, как
велика была ее  осведомленность  в  придворных  делах, если  она  сумела все
обнаружить. Очевидно, свои сведения она черпала у кардинала.
     Однако среди  всех  этих  печальных  размышлений  одна  мысль  внезапно
поразила  его  и  исполнила  величайшей  радости:  он  понял,  что  королева
разыскала наконец тюрьму, где бедная г-жа Бонасье искупала свою преданность,
и что она освободила ее из этой тюрьмы. Теперь письмо, полученное им от г-жи
Бонасье, и встреча с ней на дороге в Шайо, встреча, когда она  промелькнула,
как видение, - все стало ему понятно.
     Итак,  отныне,  как  и предсказывал  ему  Атос,  появилась  возможность
разыскать молодую  женщину, ибо не существовало такого монастыря, в  который
нельзя было бы найти доступ.
     Эта  мысль  окончательно  умиротворила  д'Артаньяна.  Он  повернулся  к
раненому, с тревогой  следившему  за каждым изменением  его лица, и протянул
ему руку.
     -  Пойдем, - сказал он, -  я  не хочу  бросать тебя здесь. Обопрись  на
меня, и вернемся в лагерь.
     - Пойдемте, - ответил раненый, не в силах поверить такому  великодушию.
- Но не для того ли вы берете меня с собой, чтобы отправить на виселицу?
     - Я уже дал тебе слово, - сказал  д'Артаньян, - и  теперь вторично дарю
тебе жизнь.
     Раненый опустился на колени и стал целовать  ноги своего  спасителя, но
д'Артаньян, которому совершенно незачем было оставаться дольше так близко от
неприятеля, прекратил эти изъявления благодарности.
     Гвардеец, вернувшийся  в  лагерь  после  первых выстрелов  с  бастиона,
объявил  о смерти своих четырех  спутников. Поэтому  все в полку  были очень
удивлены и очень обрадованы, увидев д'Артаньяна целым и невредимым.
     Молодой человек  объяснил колотую рану своего спутника вылазкой  врага,
которую  тут  же  придумал. Он  рассказал  о  смерти  второго  солдата и  об
опасностях, которым они подвергались.
     Этот  рассказ  доставил ему подлинный триумф.  Все  войско  целый  день
говорило  об  этой  экспедиции, и  сам герцог  Орлеанский  поручил  передать
д'Артаньяну благодарность.
     Всякое  доброе  дело  несет  награду  в  себе   самом,  и  доброе  дело
д'Артаньяна вернуло  ему утраченное спокойствие.  В самом  деле,  д'Артаньян
считал, что может быть совершенно спокоен, раз  один из двух  врагов убит, а
другой безраздельно предан ему.
     Это  спокойствие  доказывало лишь  одно -  что д'Артаньян  еще не  знал
миледи.
      XII. АНЖУЙСКОЕ ВИНО
     После вестей о почти безнадежной болезни короля вскоре  в лагере начали
распространяться слухи о его выздоровлении,  и, так как  король очень спешил
лично  принять участие в осаде, все  говорили, что он двинется  в путь, едва
лишь будет в состоянии сесть на лошадь.
     Между тем герцог Орлеанский, знавший, что не сегодня-завтра его сместят
с  поста  командующего  армией  и заменят  либо  герцогом  Ангулемским, либо
Бассомпьером, либо  Шомбергом,  оспаривавшими друг  у друга  этот пост,  был
бездеятелен, терял время, лишь нащупывая силы противника, и не решался ни на
какую крупную операцию, которая могла бы прогнать англичан с острова Рэ, где
они все еще осаждали крепость Сен-Мартен и форт Ла-Пре, тогда как  французы,
со своей стороны, осаждали Ла-Рошель.
     Что касается д'Артаньяна, то, как мы уже  сказали,  он  стал спокойнее,
что всегда бывает  после того, как опасность минует и мы  начнем  считать ее
несуществующей;  у него оставалась лишь одна забота - он  не получал никаких
известий от своих друзей.
     Однако как-то утром, в начале ноября, все сделалось ему ясно  благодаря
следующему письму, полученному из Виллеруа:
     "Господин д'Артаньян!
     Господа Атос,  Портос  и  Арамис  устроили  у  меня  пирушку  и  славно
повеселились,  но при  этом  так  нашумели,  что  комендант,  человек  очень
строгий, заключил их под стражу на  несколько дней. Тем не  менее я выполняю
данное ими приказание  и посылаю вам дюжину бутылок  моего  анжуйского вина,
которое пришлось им  весьма по  вкусу. Они просят вас выпить это вино  за их
здоровье.
     Остаюсь, сударь, покорным  и почтительным слугой,  Годо, трактирщик гг.
мушкетеров".
     - Наконец-то! - воскликнул д'Артаньян. - Значит,  они помнят обо мне  в
часы развлечения, как я помню о них в часы уныния! Ну конечно, я выпью за их
здоровье, и очень охотно, но только не один. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма