Пока офицер разглядывал миледи

			
			
			, она, как легко  можно себе представить,
тоже  пожирала его  глазами. Но,  при всей  проницательности этой женщины  с
пламенным взором, читавшей в сердцах людей, на этот раз она встретила  столь
бесстрастное лицо, что ее пытливый взгляд но мог ничего обнаружить. Офицеру,
который  остановился  перед нею  и  молча,  с  большим  вниманием изучал  ее
внешность, можно было дать двадцать  пять -  двадцать шесть лет; лицо у него
было  бледное, глаза голубые  и слегка впалые; изящный, правильно очерченный
рот был все  время плотно сжат; сильно выступающий  подбородок изобличал  ту
силу воли,  которая в простонародном британском типе обычно является  скорее
упрямством; лоб, немного покатый, как  у  поэтов, мечтателей и  солдат,  был
едва прикрыт короткими редкими  волосами, которые, как и борода, покрывавшая
нижнюю часть лица, были красивого темно-каштанового цвета.
     Когда судно и сопровождавший его катер вошли в гавань, было уже  темно.
Ночной мрак казался еще более густым  от тумана, который окутывал сигнальные
фонари на  мачтах и огни мола дымкой, похожей на ту, что окружает луну перед
наступлением дождливой погоды. Воздух был сырой и холодный.
     Миледи,  эта  решительная,  выносливая женщина, почувствовала невольную
дрожь.
     Офицер велел  указать ему вещи  миледи, приказал  отнести  ее  багаж  в
шлюпку  и,  когда  это  было  сделано,  пригласил  ее  спуститься туда же  и
предложил ей руку.
     Миледи посмотрела на него и остановилась в нерешительности.
     - Кто вы такой, милостивый государь? - спросила она. - И почему вы  так
любезны, что оказываете мне особое внимание?
     -  Вы  можете догадаться  об этом по  моему мундиру, сударыня: я офицер
английского флота, - ответил молодой человек.
     - Но неужели это обычно так делается? Неужели офицеры английского флота
предоставляют  себя в  распоряжение  своих  соотечественниц,  прибывающих  в
какую-нибудь  гавань Великобритании, и простирают  свою  любезность до того,
что доставляют их на берег?
     -  Да,  миледи,  но  это  обычно  делается  не  из  любезности,  а   из
предосторожности: во время войны иностранцев доставляют в отведенную для них
гостиницу, где они остаются под  надзором до тех пор,  пока о них не соберут
самых точных сведений.
     Эти слова были  сказаны  с  безупречной  вежливостью  и самым спокойным
тоном. Однако они не убедили миледи.
     -  Но  я не иностранка,  милостивый государь,  - сказала она  на  самом
чистом  английском  языке,  который  когда-либо  раздавался от Портсмута  до
Манчестера. - Меня зовут леди Кларик, и эта мера...
     -  Эта мера - общая  для всех, миледи, и вы напрасно будете настаивать,
чтобы для вас было сделано исключение.
     - В таком случае я последую за вами, милостивый государь.
     Опираясь  на  руку  офицера, она  начала  спускаться  по  трапу,  внизу
которого  ее  ожидала  шлюпка;  офицер  сошел  вслед за  нею.  На корме  был
разостлан большой плащ; офицер усадил на него миледи и сам сел рядом.
     - Гребите, - приказал он матросам.
     Восемь весел сразу погрузились  в воду, их  удары  слились в один звук,
движения их - в один взмах, и шлюпка, казалось, полетела по воде.
     Через пять минут она пристала к берегу.
     Офицер выскочил на набережную и предложил миледи руку.
     Их ожидала карета.
     - Эта карета подана нам? - спросила миледи.
     - Да, сударыня, - ответил офицер.
     - Разве гостиница так далеко?
     - На другом конце города.
     - Едемте, - сказала миледи и, не колеблясь, села в карету. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма