-  Королева  враг  мне,  но  н

			
			
			е  вам,  ваше  величество. Напротив,  она
преданная супруга, покорная  и  безупречная. Позвольте  же мне вступиться за
нее перед вашим величеством.
     - Так пусть она пойдет на уступки, пусть сама сделает первый шаг!
     -  Напротив, ваше  величество, подайте вы добрый  пример.  Ведь виновны
были вы, заподозрив королеву.
     - Мне сделать первый шаг! - воскликнул король. - Ни за что!
     - Ваше величество, умоляю вас!
     - Да, кроме того, как найти подходящий повод?
     - Сделав что-нибудь, что могло бы доставить ей удовольствие.
     - Что же именно?
     -  Дайте бал. Вы  знаете, как королева любит танцы. Ручаюсь вам, что ее
гнев не устоит перед таким проявлением внимания.
     -  Господин кардинал,  ведь вам известно, что  я  не любитель  светских
развлечений.
     - Раз она  знает, какое отвращение вы  питаете к таким забавам, она тем
более будет  вам благодарна. Да к  тому же ей представится  случай приколоть
прекрасные алмазные подвески, которые вы ей недавно поднесли ко дню рождения
и с которыми она еще нигде не успела появиться.
     -  Увидим, господин кардинал,  увидим, - проговорил король, наслаждаясь
сознанием,  что  королева  оказалась  виновной  в   преступлении,  мало  его
беспокоившем,  и невинной в  том,  чего он больше  всего опасался, и поэтому
готовый  помириться  с  ней.  -  Увидим.  Но,  клянусь  честью,  вы  слишком
снисходительны.
     -  Ваше  величество,  -  ответил  кардинал,  -  предоставьте  строгость
министрам. Снисходительность - добродетели королей;  прибегните к ней, и  вы
увидите, что это пойдет на пользу.
     Вслед за этим, услышав, что часы пробили одиннадцать, кардинал с низким
поклоном попросил разрешения  удалиться  и простился с королем,  умоляя  его
помириться с королевой.
     Анна  Австрийская, ожидавшая  упреков  после того, как  у нее  отобрали
письмо,  крайне  удивилась,  заметив на  следующий день, что  король  делает
попытки к  примирению.  В первые  минуты  она  была  готова  отвергнуть  их:
гордость женщины и достоинство королевы были так  глубоко уязвлены, что  она
не могла сразу забыть обиду. Но, поддавшись уговорам своих придворных дам, в
конце  концов  она  постаралась  сделать  вид,  будто  начинает  забывать  о
случившемся.  Король,  воспользовавшись этой переменой, сообщил  ей,  что  в
самом ближайшем будущем предполагает дать большой бал.
     Бал  представлял собой такую редкость  для несчастной Анны Австрийской,
что при  этом известии, как  и  предполагал  кардинал, последний  след обиды
исчез -  если  не из  сердца  ее, то с  лица.  Она спросила,  на какой  день
назначено празднество, но король ответил, что на этот счет  еще  нужно будет
сговориться с кардиналом.
     И  в самом деле, король каждый день спрашивал  кардинала,  когда  будет
устроено  это празднество, и каждый день кардинал под каким-нибудь предлогом
отказывался твердо назвать число.
     Прошла неделя.
     На восьмой день  после описанных  нами событий кардинал получил письмо,
отправленное  из Лондона  и содержавшее  только следующие строки: "Я достала
их.  Не могу  выехать из Лондона, потому что у меня не хватит денег. Вышлите
мне пятьсот пистолей, и, получив  их,  я через четыре  или  пять дней буду в
Париже".
     В тот самый день, когда кардинал получил это письмо, король обратился к
нему с обычным вопросом.
     Ришелье посчитал по пальцам и мысленно сказал себе:
     "Она  пишет,  что приедет через  четыре или пять дней  после  получения
денег. Дней пять пройдет, пока деньги  прибудут в Лондон, и дней пять - пока
она  приедет  сюда. Всего,  значит,  десять  дней.  Нужно  принять в  расчет
противный  ветер,  всякие досадные случайности  и  недомогания. Предположим,
двенадцать дней... "
     - Ну как же, герцог, вы рассчитали? - спросил король.
     - Да, ваше  величество.  Сегодня  у  нас двадцатое сентября.  Городские
старшины  устраивают   третьего  октября   празднество.   Все   складывается
великолепно. Никто не подумает, что вы идете на уступки королеве. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма