На скамье,  находившейся ближе

			
			
			 всех от колонны, к которой  прислонились
д'Артаньян и Портос, д'Артаньян заметил некую перезрелую  красотку в  черном
головном  уборе,  чуть  желтую,  чуть  костлявую,  но  державшуюся  прямо  и
высокомерно. Взор Портоса украдкой останавливался на этой даме, потом убегал
дальше, в глубь церкви.
     Со  своей  стороны, и дама, то и дело красневшая, бросала быстрые,  как
молния, взгляды  на ветреного  Портоса,  глаза  которого тут же  с усиленным
рвением начинали блуждать по  церкви. Очевидно было, что этот маневр задевал
за живое  даму в черном уборе; она до  крови кусала губы, почесывала  кончик
носа и отчаянно вертелась на скамейке.
     Заметив это, Портос  снова закрутил усы, еще раз погладил эспаньолку  и
начал  подавать знаки красивой даме,  сидевшей  близ клироса, даме, которая,
видимо,  была  не  только  красива,  но  и  знатна,  ибо  позади нее  стояли
негритенок,  принесший  ее  подушку  для   коленопреклонений,  к   служанка,
державшая мешочек с вышитым  гербом, служивший футляром для молитвенника, по
которому дама читала молитвы.
     Дама в черном уборе проследила направление взглядов  Портоса и увидела,
что  эти  взгляды  неизменно  останавливаются на  даме  с  красной бархатной
подушкой, негритенком и служанкой.
     Между тем Портос вел искусную игру: он подмигивал, прикладывал пальцы к
губам, посылал убийственные  улыбки,  в  самом  деле  убивавшие  отвергнутую
красотку.
     Наконец, ударив себя  в грудь, словно  произнося  mea  culpa (Моя  вина
(лат.)), она издала такое громкое "гм!  ", что  все,  даже и  дама с красной
подушкой, обернулись в ее  сторону. Портос выдержал характер:  он все понял,
но притворился глухим.
     Дама  с красной  подушкой  действительно  была  очень  хороша  собой  и
произвела сильное впечатление  на даму в черном уборе, которая увидела в ней
поистине  опасную  соперницу,  на Портоса,  который  нашел, что она  гораздо
красивее дамы в  черном,  и на д'Артаньяна.  Последний узнал в ней ту  самую
особу,  виденную  им в  Менге,  Кале  и Лувре, которую  его  преследователь,
человек со шрамом, дазывал миледи.
     Не теряя из  виду даму с красной подушкой, д'Артаньян продолжал следить
за маневрами Портоса,  очень забавлявшими его;  он решил, что  дама в черном
уборе  и  есть прокурорша с  Медвежьей улицы, тем более  что  церковь Сен-Ле
находилась не особенно далеко оттуда.
     Сделав  дальнейшие  выводы,  он  угадал,  кроме  того, то,  что  Портос
пытается  отомстить  прокурорше  за свое поражение  в  Шантильи,  когда  она
проявляла такое упорство в отношении своего кошелька.
     Однако д'Артаньян заметил также, что никто, решительно никто не отвечал
на любезности  Портоса. Все  это были  лишь химеры  и иллюзии,  но разве для
истинной любви, для подлинной  ревности  существует  иная  действительность,
кроме иллюзий и химер!
     Проповедь окончилась.  Прокурорша направилась к  нише  со святой водой;
Портос  опередил ее и, вместо того чтобы  окунуть палец, погрузил в чашу всю
руку.  Прокурорша улыбнулась, думая,  что Портос  старается для  нее,  но ее
ждало неожиданное и жестокое  разочарование: когда она была от него не более
чем в  трех  шагах,  он  отвернулся и  устремил  взгляд на  даму  с  красной
подушкой, которая  встала  с  места и теперь  приближалась  в  сопровождении
негритенка и горничной.
     Когда дама  с красной  подушкой оказалась рядом с Портосом, он вынул из
чаши руку, окропленную святой  водой; прекрасная богомолка  коснулась  своей
тонкой ручкой огромной руки  Портоса, улыбнулась, перекрестилась и вышла  из
церкви.
     Это было  слишком;  прокурорша  больше  не  сомневалась, что между этой
дамой  и  Портосом существует  любовная связь. Будь  она  знатной дамой, она
лишилась бы чувств, но она была всего  только прокурорша и удовольствовалась
тем, что сказала мушкетеру, сдерживая ярость:
     - Ах, вот как,  господин  Портос! Значит,  мне  вы  уже не  предлагаете
святой воды?
     При звуке ее голоса Портос вздрогнул,  словно человек, пробудившийся от
столетнего сна.
     - Су... сударыня! - вскричал он. - Вы ли  это? Как поживает ваш супруг,
милейший господин Кокнар? Что он  - все такой же скряга, как прежде? Где это
были мои глаза?  Как  я мог  не  заметить вас  за  те два часа,  что длилась
проповедь?
     - Я  сидела в двух шагах от вас, сударь, - ответила прокурорша, - но вы
не заметили меня, так как  не  сводили глаз с красивой дамы, которой  только
что подали святую воду.
     Портос притворился смущенным.
     - Ах, вот что... - сказал он. - Вы видели...
     - Надо быть слепой, чтобы не видеть.
     - Да, - небрежно сказал Портос, - это одна герцогиня, моя приятельница.
Нам очень  трудно встречаться из-за ревности ее  мужа, и  вот  она дала  мне
знать, что придет  сегодня в эту жалкую церковь, в  эту глушь, затем только,
чтобы повидаться со мной.
     - Господин Портос, - сказала  прокурорша, - не будете ли вы так любезны
предложить мне руку на пять минут? Мне хотелось бы поговорить с вами.
     - Охотно, сударыня, - ответил Портос, незаметно подмигнув  самому себе,
точно игрок, который посмеивается, собираясь сделать ловкий ход.
     В эту минуту  мимо них  прошел  д'Артаньян,  следовавший  за миледи; он
оглянулся на Портоса и заметил его торжествующий взгляд. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма