С этими словами он удалился. Я

			
			
			 слышала, как открылась и опять закрылась
дверь, и  я осталась, подавленная не  столько горем, сколько  -  признаюсь в
этом - стыдом, что так и не отомстила за себя.
     Он сдержал слово. Прошел день, прошла еще ночь, и я его не видела. Но и
я держала свое слово  и  ничего не пила и не ела.  Я решила, как я  объявила
ему, убить себя голодом.
     Я провела весь день и всю ночь в молитве: я надеялась,  что бог простит
мне самоубийство.
     На следующую  ночь  дверь отворилась. Я лежала на  полу - силы оставили
меня...
     Услышав скрип двери, я приподнялась, опираясь на руку.
     "Ну  как, смягчились  ли  мы  немного?  -  спросил  голос,  так  грозно
отдавшийся  у меня в  ушах, что я не могла  не узнать его.  - Согласны ли мы
купить свободу  ценой  одного лишь  обещания молчать?  Послушайте, я человек
добрый,  -  прибавил  он,  -  и  хотя  я  не  люблю  пуритан,  но  отдаю  им
справедливость, и пуританкам тоже, когда они хорошенькие. Ну, поклянитесь-ка
мне на распятии, больше я от вас ничего не требую".
     "Поклясться вам на распятии? - вскричала я,  вставая:  при звуках этого
ненавистного голоса ко мне  вернулись все мои силы. - На  распятии! Клянусь,
что никакое  обещание, никакая угроза, никакая пытка не закроют  мне  рта!..
Поклясться на распятии!.. Клянусь,  я буду всюду изобличать вас как  убийцу,
как  похитителя  чести, как  подлеца!..  На  распятии!..  Клянусь, если  мне
когда-либо  удастся  выйти  отсюда,  я  буду молить  весь  род  человеческий
отомстить вам!.."
     "Берегитесь! - сказал он таким угрожающим голосом, какого я  еще у него
не слышала. - У меня есть вернейшее средство, к которому я прибегну только в
крайнем  случае, закрыть вам рот  или,  по крайней  мере, не допустить того,
чтобы люди поверили хоть одному вашему слову".
     Я собрала остаток сил и расхохоталась в ответ на его угрозу.
     Он понял, что впредь между нами вечная война не на жизнь, а на смерть.
     "Послушайте,  я  даю  вам  на  размышление  еще  остаток  этой  ночи  и
завтрашний день, -  предложил  он. -  Если  вы  обещаете  молчать, вас  ждет
богатство, уважение и даже  почести; если  вы будете угрожать  мне, я предам
вас позору".
     "Вы! - вскричала я. - Вы!"
     "Вечному, неизгладимому позору!"
     "Вы!.." - повторяла я.
     О, уверяю вас, Фельтон, я считала его сумасшедшим!
     "Да, я!" - отвечал он.
     "Ах, оставьте меня! - сказала я ему. - Уйдите прочь, если вы не хотите,
чтобы я на ваших глазах разбила себе голову о стену!"
     "Хорошо, - сказал он, - как вам будет угодно. До завтрашнего вечера".
     "До завтрашнего вечера!" -  ответила я, падая на  пол  и кусая ковер от
ярости...
     Фельтон опирался о кресло, и миледи с демонической радостью видела, что
у него, возможно, не хватит сил выслушать ее рассказ до конца.
      XXVII. ИСПЫТАННЫЙ ПРИЕМ КЛАССИЧЕСКОЙ ТРАГЕДИИ
     После минутного  молчания, во время которого миледи украдкой  наблюдала
за слушавшим ее молодым человеком, она продолжала:
     - Почти  три  дня я ничего не пила  и не  ела.  Я  испытывала  жестокие
мучения: порой словно какое-то облако давило мне лоб и застилало глаза - это
начинался бред.
     Наступил вечер. Я так ослабела, что поминутно впадала в  беспамятство и
каждый раз, когда я лишалась чувств, благодарила бога, думая, что умираю. ..далее 

Другое творчество Александра Дюма